— Сама-то как? — Интересуюсь вежественно, — Хахаля не переменила?
— А! — Махнула та рукой, рассмеявшись визгливо, — И не единого! Толку-то! По мущинской части они всё больше на водку налегают, а кулаком в глаз чаще получаю, чем промеж ног залазят!
— Известно дело, — Соглашаюсь с ней, — водка! Тут или пить, или по бабам гулеванить, а на всё сразу и здоровья не хватит!
— Да где ж таких промеж нас взять-то? — Удивляется она, — Штоб без водки!?
* * *
— Не зазнался, — Торговка съестным, закутавшаяся от мороза матрёшкой, глядела вслед мальчишке, здоровкающемуся по рынку со всеми встреченными многочисленными знакомцами.
— Погоди, успеется! — Кликушеским тоном сказала товарка, — эвона куда влез, а?! Не на рассамый верх, но для нашего брата так и ого! С Иванами ручкается и дела ведёт, как так и надо!
— Да он и сам, почитай… — Попыталась было пустить сплетню вредная Безпалиха, но была зашумлена соседками.
— Думай, што говоришь! — Ярилась Маня Корноухая, — Сам, ишь! Он хоть и Хитровский, но в ночных делах не замечен, хотя и зазывали! Ишь!
— Да я што?! — Отбивалась растерянная Безпалиха, — рази то в укор!?
— В укор иль в почёт, а чужова не приписывай! — Отрезала Корноухая.
* * *
— Сёмочка? — Вгляделся я в ссутулившуюся фигуру, — С трудом узнал! Скукожился весь в себя так, што прямо ой!
— Помяли, — Вяло отозвался он, жамкая руку, — в драчке-то. И ведь веришь? Самое обидное не то, што помяли, а то, што ни за што! Перепутали, мать их ети! Потом стояли, тряслись, чуть не сцались в штаны, а толку? Рёбра-то поломаты!
— Денег-то есть? — Я озабоченно зашарил по карманам.
— Есть, спасибочки, — Расцвёл польщённый вниманием голубятник, — я не совсем уж пропащий, штоб пропивать да прогуливать всё до копеечки.
Сёма в охотку понарассказал новостей, я охал в нужных местах и круглил глаза.
— На кось! — Я вытащил из-за пазухи сигару, когда знакомец вытащил было кисет на закурить, — Специально взял коробку, когда на Хитровку пошёл. Дай, думаю, порадую приятелей своих табаком хорошим! Угощеньице.
— Ишь! — Сёмочка обнюхал сигару, — душевный запах! Пробирает!
— Ты погодь! — Посулил я, — Затянешься когда, вот тогда и да — душевно! Крепченная, но и духовитая притом, страсть! Уж на што я к табачищу не пристрастен, а то и носом дымок тяну. Постоял с ним ещё, побеседовали чинно — так, штобы заприметили его с сигарой да со мной рядышком. Форс! Мне несложно иногда, а ему лестно чутка. Ну и так, информация.
— Котяра! — Форточнику я радовался вовсе уж искренне — такой себе человек, што на Хитровке из туды-сюды годков чуть не самый близкий. Не друг ещё, но вполне себе хороший приятель, — Экий ты стал! Не шпиндель уже мелкий, а плечи-то развернулись! И жилистый притом, без жиринки!