— По три, но большая, — С видом бабы-сфинкса тыкала продавщица в скученную по разные стороны рыбу перед желчново вида дедком в старом чиновничьем мундире из тех, которые носили лет двадцать, если не тридцать назад, — а это свежая, но по пять!
— А так чтобы свежей, и по три? — Вопросил тот, чуть не втыкивая бугристый нос в кучи и принюхиваясь безуспешно, потому как табачищем он нево разило так, что даже осы шарахались.
— Маладой челавек! — Выпрямилась продавщица, — Если вы имеете што сказать за дело, это одно, но где вы видели такое счастье? Во сне у Ротшильда? Идите себе сниться мимо, а то получите-таки счёт за богатый сон, штоб ви были здоровы!
Фыркнув презрительно на качающевося под тяжестью аргументов дедка, прошествовала мимо тётя Песя, которую вот так вот не выйдет! Мы просеменили за ней, пытаясь держаться если не в кильватере, то хотя бы рядом.
Мадамы пошли по рыбным рядам по траекториям здешних мух, метаясь во все стороны и по нескольку раз возвращаясь назад — для поторговаться и сунуть нос ещё раз.
В один из моментов Санька, совершенно уже ошалевший от шума и впечатлений, оказался прижат к прилавку, и толстая тётка-продавщица с могучей грудью, тараном выдающейся далеко вперёд, пхнула рыбой ему под нос, как для аргумента в споре с тётей Песей.
— Ну! Чем пахнет!?
По толстому, мясистому её лицу текли крупные капли мутноватого пота, скапивая с подбородка и кончика носа.
— Ну?!
— Свежей вроде как рыбой, — Послушно принюхался тот, — и несвежей одесситкой.
— Ах ты… — Под хохот товарок, пересказывающих удачную фразочку всем желающим и не очень, замахнулась та рыбой.
— Мадам! — Вылез вперёд я, — На минутку успокойтесь! Когда мы отойдём подальше, можете продолжать нервничать, можно даже буйно!
— Несвежий у твоего папки в штанах был! — Перешла та границы.
— Мадам! Успокойтесь! — Я одёрнул за рукав тётю Песю, решительно выступившую было вперёд и готовую к интересной сваре, — Вы таки свежая одесситка, он берёт свои слова обратно! Просто бывает свежесть первая, а вы таки вторая!
— Мадам! — Я уклонился от рыбы, попавшей в морду лица какой-то молодухи, — Не метайте икру вместе с рыбой!
— Мамзель! — Сорвав картуз, кланяясь по д'артаньяновски молодухе, одновременно удаляясь от прилавка, пытаясь при етом не столкнуться с прохожими, — Прошу прощения, но я таки думаю, што у вас не было ни шанеца в етой баталии! Зависть злой женщины второй свежести к той, чья свежесть ещё долго будет первой, а доброта несомненной, безгранична!
Светящаяся от доставленного удовольствия, тётя Песя выдернула нас решительно на другой конец, где и заторговалась так, што там сдались чуть не вначале торговли.