— И твоему прадеду понравился сюрприз?
— По мнению историков, во дворце были специально сделаны тайные проходы и куча других архитектурных изысков, поэтому прадед не покидал дворец полгода.
— Я не удивлена тем, что он не хотел отсюда уходить. Дворец потрясающе красивый.
Реми смотрел, как она дотрагивается до янтарного каплевидного кристалла на лампе, и захотел, чтобы Мэдди прикоснулась к его телу.
Подойдя к ней, он поцеловал ее руку.
— Позже я покажу тебе весь дворец, — сказал он, понимая, что его голос стал резче и глубже. — Прямо сейчас у меня другое на уме.
Мэдди разомкнула губы, и Реми быстро подхватил ее на руки. Она обвила тонкими руками его шею.
— Что ты делаешь? — промурлыкала она как котенок, когда он стал подниматься по лестнице. — Я могу ходить сама.
Он крепче обнял ее.
— У тебя будет шанс однажды рассказать собственную историю, в которой не будет упоминаться о том, что ты упала с лестницы, потому что твой муж страстно тебя хотел.
— А ты меня хочешь? — настороженно спросила она.
Он остановился, вглядываясь в ее красивое лицо, а потом поднялся на последнюю ступеньку. После приезда в Монтегову Реми держался от Мэдди на расстоянии вытянутой руки, потому что ждал, что она найдет повод расторгнуть их договор. Используя любую возможность, он сторонился Мэдди, намеренно отказываясь уделять ей время и внимание.
Он заметил ее нерешительность у алтаря. И это расстроило его сильнее всего. Если он хочет, чтобы их брак удался, ему придется очень постараться. Привыкший решать сложнейшие вопросы и проблемы, Реми почему-то потерял самоуверенность именно сейчас.
Наконец он вздохнул и откровенно произнес:
— Я хочу тебя, Мэдди. Сильнее, чем полчаса назад или в тот момент, когда мы впервые встретились.
Она прерывисто вздохнула, ее глаза потемнели.
— Тебе нужны доказательства?
Она едва заметно, застенчиво кивнула, и в жилах Реми забурлила кровь.
Через минуту они были в его личном крыле, за плотно закрытыми дверями. Не отпуская Мэдди, он принялся целовать ее, и она, простонав, робко коснулась языком его губ. Реми чуть не потерял равновесие.
Впервые с тех пор, как случилась трагедия с Селестой, мысль о женщине, с кем он будет близок, не ранила его.
Он облизывал мягкие, бархатистые губы Мэдди и осторожно покусывал их. Она захныкала.
— Тебе нравится, дорогая, — выдохнул он ей в рот, поставил на ноги и осторожно подтолкнул к краю кровати. Она села на кровать, а он, опустившись на колени, снял с нее туфли. Подняв глаза, он увидел, что она как-то странно на него смотрит.
— Что?
Она прикусила губу.