— Я ничего не понимаю, — еле слышно произнесла она.
— Я тоже, — с болью в голосе проговорил Данте.
Он сжал ее руку и заставил двигаться вперед.
Ками была в шоке и боялась поверить в то, что только что сказал Данте. Она даже не могла понять, что это значит для нее, для него или для них обоих.
Для всех.
— Мой отец невиновен? Я правильно тебя поняла? — в конце концов спросила Ками. Ей надо было услышать эту новость еще раз.
— Да.
— Но он же подписал чистосердечное признание.
— Отчаявшиеся люди совершают отчаянные поступки.
Ясно, что он говорил не только о ее отце.
То же самое он подумает и о ребенке? Что это «отчаянный поступок» с ее стороны?
Они подошли к полуразрушенному дому, который лет сто назад был переоборудован в четыре отдельные квартиры. Хозяин был достаточно приличным человеком. Трубы не протекали, отопление работало исправно, но не более того.
В этом районе жили в основном студенты, матери-одиночки, наркоманы и мелкие воришки. Раньше Ками спокойно жила в таких местах.
Но взятый напрокат дорогой автомобиль, на котором приехал Данте, выделялся на фоне грязных полутрущобных улиц города, как золотой слиток среди кирпичей. Ками это сильно смущало. Она просто не знала, как на это реагировать и как себя вести.
— Твой брат проснулся? Я и с ним хочу поговорить, — сказал Данте и открыл перед Ками дверь подъезда.
Такое галантное поведение смутило ее.
Ками толкнула дверь в квартиру. Та оказалась открыта. Рив всегда отпирал дверь перед ее приходом.
— Это ты?! — крикнул он из своей комнаты.
— Да. Можешь выйти на минуту?
— Только доделаю кое-что.
Ками повесила пальто на спинку стула, Данте вошел вслед за ней.
Он закрыл дверь и засунул руки в карманы. Его взгляд блуждал по убранству комнаты: потрепанная мебель, допотопная полка, доисторический шкаф. Рядом со шкафом стоял ее рюкзак, постельное белье было сложено на краю дивана.
— Твоя постель? — спросил он, недовольно посмотрев на бугристые подушки.
— Не суди, Данте. Ты не в том положении, — ощетинилась Ками.
— Я понимаю, — спокойно сказал он и перевел взгляд на чистую посуду, стоявшую рядом с раковиной, шкафы, молившие о кисти и краске, разномастную мебель. — Все эти годы вы жили так же? — спокойно продолжил Данте. Ками была уверена, что заметила, как больно ему было все это воспринять. — Меня от этого тошнит.
Ее сердце забилось с удвоенной силой. Она хотела выкрикнуть ему в лицо, что они оба знают, чья это вина. Но она видела, как его мучили угрызения совести, как он страдал от предательства близкого человека. Она не хотела сопереживать ему. Он этого не заслуживал. И все равно переживала за него. Ей захотелось коснуться его, успокоить.