– А куда делся «Спорт»? – На костяшках пальцев у него была татуировка: на одной руке LOVE (любовь), на другой – HATE (ненависть).
– Да это случайный, чтоб его, выбор, так, что ли? Это у них все на микрочипах. У них там, может, мильон разных тем в памяти. – У этого на костяшках было написано FISH (рыба) на одной руке, и CHIP (чипсы) – на другой.
– «Поп-музыка», «События в мире», «Разное» и «Война». Просто я «Война» раньше не видал. Потому и говорю, – Боров громко хрустнул пальцами, потянул за колечко на банке с пивом, опрокинул полбанки в глотку, рыгнул без задней мысли и вздохнул.
– Жаль, что у них мало вопросов из этой гребаной Библии.
– Чего? – Жирняк никогда не подозревал в Борове эрудированности по части библейских вопросов.
– Да это… помнишь заварушку в Брайтоне?
– А то! Тебя еще по Би-би-си показывали, в «Криминальной хронике», – ответил Жирняк, и в голосе его звучала зависть.
– Ну и пришлось мне ошиваться в отеле, где мамаша работала, помнишь, нет? Ты-РИ месяца! А читать-то нечего, только какой-то шибздик по имени Гидеон забыл в номере Библию. Ну, так вот прямо в уме и оседает.
На стоянку въехал еще один мотоцикл, сияющий черной как смоль краской.
Дверь открылась, и сквозь комнату пронесся порыв холодного ветра. Вошел мужчина с черной бородкой, с ног до головы одетый в черную кожу, подошел к столику, за которым сидела женщина в красном, и сел рядом с ней, и байкеры рядом с эрудит-машиной вдруг заметили, как им захотелось есть, и отрядили Скунса в поход за едой для всех, кроме того, что играл, потому что он ничего не сказал, только продолжал нажимать кнопки, безошибочно находя правильные ответы, и выигрыш его копился в поддоне на дне автомата.
– Последний раз мы виделись в Мейфкинге, в Трансваале, – сказала Красная. – Как дела?
– Много работы, – ответил Черный. – В основном в Америке. Краткие турне по всему миру. Убиваю время, в общем.
– Это что такое значит, что у вас нет пирогов с мясом и почками? – спрашивал у стойки потерпевший афронт Скунс.
– Мне казалось, что у нас они есть, но, видимо, кончились, – ответила официантка.
– Забавно, что мы наконец собрались все вместе, – сказала Красная.
– Забавно?
– Ну, сам знаешь. Когда тысячи лет год за годом ждешь одного главного дня, и он наконец наступает. Это как ждать Рождества. Или дня рождения.
– У нас нет дня рождения.
– Я же не говорила, что есть. Я сказала, на что это похоже.
(– Если честно, – призналась официантка, – у нас, похоже, вообще все закончилось. Есть только вот этот кусок пиццы.
– С анчоусами? – мрачно спросил Скунс. Никто из их компании терпеть не мог анчоусы. Или оливки.