– Ладно, меняй. А ты, Боров, не можешь быть Автоответчик. Выбери чего другое.
Боров задумался. Он уже пожалел, что начал этот разговор. Он чувствовал себя, словно на собеседовании в центре профессиональной ориентации, на которое ходил однажды в школе. Он колебался.
– Типа Крутые, – наконец сказал он. – Ненавижу.
– Типа Крутые? – переспросил Все Равно Не Работает, Даже Если Пнуть Хорошенько.
– Ага. Ну, знаешь, эти, которых показывают по ящику, все подстрижены по-дурацки, только, чтоб их, на них это совсем не по-дурацки, потому что они такие типа крутые. И костюм на них висит мешком, а ты им даже не скажи, что все они – толпа чмошников. Вот если спросите меня, так мне всегда вот чего хотелось, когда я таких вижу: взять такого за шкирку, и так рожей медленно по забору с колючей проволкой. И я вот чего скажу. – Он набрал воздуху в грудь. Насколько он помнил, это была самая длинная речь в его жизни[44]. – Я вот чего думаю. Если они меня так достали, так тогда они, наверное, и всех так же достали.
– Ну точно, – сказал Жестокое Обращение с Животными. – Они еще все носят темные очки, даже когда не нужно.
– Жрут вонючий сыр и пьют гребаное дурацкое безалкогольное пиво, – добавил Все Равно Не Работает, Даже Если Пнуть Хорошенько. – Ну ненавижу. Чего лить в глотку всякую гадость, если даже блевать потом не тянет? Я вот чего подумал. Давайте я еще раз поменяюсь. Буду Безалкогольное Пиво.
– Да вот хрена с два, – заявил Тяжкие Телесные Повреждения. – Ты уже раз менялся.
– Короче вот, – заявил Боров. – Вот почему я хочу быть Типа Крутые.
– Ладно, – сказал вожак.
– Ну а чего мне нельзя зваться Безалкогольное Пиво, если мне так нравится?
– Заткни пасть.
Смерть, Голод, Война и Загрязнение ехали в Тэдфилд.
И за ними следовали Тяжкие Телесные Повреждения, Жестокое Обращение с Животными, Все Равно Не Работает, Даже Если Пнуть Хорошенько (но в душе – Безалкогольное Пиво) и Типа Крутые.
* * *
В этот грозовой субботний вечер у мадам Трейси было очень оккультное настроение.
Она надела платье, ниспадающее свободными складками, и поставила на огонь кастрюлю с капустой. Комнату освещали четыре свечи, аккуратно воткнутые в почти скрывшиеся под потеками воска бутылки, расставленные по углам гостиной.
На сеансе, кроме нее, присутствовали еще трое: миссис Ормерод с Белсайз Парк, в темно-зеленой шляпке, которая в предыдущей жизни вполне могла быть цветочным горшком, мистер Скрогги, худой и бледный, с бесцветными глазами навыкате, и Джулия Петли из парикмахерского салона «Вольный ветер»[45] на Хай-стрит, только что окончившая школу и пребывавшая в полной уверенности, что она сама раскупорила эзотерические тайны. Чтобы усилить оккультный аспект собственной личности, Джулия стала носить слишком много украшений из чеканного серебра ручной работы и зеленые тени. Самой себе она казалась персоной таинственной, романтичной и обуреваемой призраками, и была бы таковой, если бы ей удалось сбросить еще с десяток килограммов. Она была убеждена, что питает отвращение к еде, потому что из зеркала на нее всякий раз смотрела толстуха.