(…глаз в зарослях крапивы стремительно рванулся к земле…)
– …а щенок, но очень умный, и чтоб мог залезть в кроличью нору, и чтоб одно ухо у него всегда заворачивалось как наизнанку. И настоящая дворняжка, вот. Породистая дворняжка.
Четверо в карьере не слышали негромкое «бум!» на краю карьера. Такое «бум!» может получиться, скажем, когда воздух внезапно заполняет вакуум, образовавшийся в результате превращения очень большой собаки в не очень большую.
А совсем тихое «щелк!» сразу за «бум!» вполне могло быть вызвано тем, что одно ухо у нее вывернулось наизнанку.
– А назову я его… – сказал голос Хозяина, – я назову его…
– Ну? – спросила девочка. – И как же ты его назовешь?
Пес неподвижно замер. Настал тот самый момент. Момент Наречения. Сейчас он получит цель в жизни, узнает свое назначение, станет самим собой. Его глаза – значительно ниже над землей – засветились тусклым красным огнем, и слюна закапала на крапиву.
– Я назову его Бобик, – решительно сказал Хозяин. – С таким именем – никаких проблем.
Адский пес застыл. В глубине своего дьявольского собачьего сознания он понимал, что что-то здесь не так, но не мог ослушаться, и внезапно проснувшаяся огромная любовь к Хозяину преодолела все дурные предчувствия. В конце концов, кто решает, какого ему быть роста?
И он поскакал вниз по склону навстречу своей судьбе.
И странное дело – ему и раньше хотелось бросаться на людей, но теперь он вдруг понял, что, вопреки всем ожиданиям, ему хочется при этом вилять хвостом.
* * *
– Ты же говорил, что это он! – простонал Азирафель, рассеянно подбирая пальцем остатки крема с лацкана. Он облизал палец.
– Это был он, – сказал Кроули. – То есть, я-то знаю, правда ведь?
– Значит, вмешался кто-то другой.
– Кто другой? Кроме нас, больше никого нет, так? Добро и Зло. Или одно, или другое.
Кроули ударил кулаком по рулю.
– Ты даже представить не можешь, что с тобой могут сотворить там, внизу, – сказал он.
– У меня сильное подозрение, что это не сильно отличается от того, что могут сотворить там, наверху, – заметил Азирафель.
– Да брось. Все ваши непостижимо милосердны, – ядовито сказал Кроули.
– Неужели? В Гоморре бывать не приходилось?
– Приходилось. Там была одна таверна, где подавали отменные коктейли из перебродивших фиников, с мускатным орехом и толченым лимонником…
– Нет, потом.
– А-а…
– Видимо, что-то случилось в больнице, – сказал Азирафель.
– Ничего там не могло случиться! Там было полно наших людей!
– Чьих людей? – холодно спросил Азирафель.
– Моих людей, – поправился Кроули. – Хорошо, не моих людей. Ну, ты сам знаешь. Сатанистов.