– И теперь, собравшись здесь в день сей, – многозначительно начал Хастур, – мы должны поведать друг другу о Делах Наших.
– Ну да. О делах, – сказал Кроули, и на лице у него появилось слегка виноватое выражение – как у того, кто впервые за много лет зашел в церковь и забыл, когда именно следует креститься.
Хастур откашлялся.
– Я искушал священника, – сказал он. – Он шел по улице и взглянул на загорающих красоток, и я вложил в его мысли Сомнение. Он стал бы святым, но лет через десять он будет наш.
– Неплохо, – ободряюще кивнул Кроули.
– Я совратил политика, – сказал Лигур. – И он убедил себя, что от крошечной взятки вреда не будет. Не пройдет и года, и он – наш.
И оба в ожидании уставились на Кроули, который широко улыбнулся.
– Вам понравится, – сказал он.
И улыбнулся еще более широкой улыбкой отъявленного заговорщика.
– Я перепутал номера всех сотовых телефонов в центре Лондона на сорок пять минут во время обеда, – сказал он.
Стало тихо, только вдали слышался шум машин.
– Ну? – спросил Хастур. – А дальше что?
– Вы что думаете – это так просто?! – изумился Кроули.
– Это все? – уточнил Лигур.
– Слушайте, ребята…
– Так каким именно образом это привело заблудшие души в сети Владыки? – уточнил Хастур.
Кроули взял себя в руки.
Что он мог ответить? Что двадцать тысяч человек были вне себя от ярости? Что прямо-таки физически ощущалось, как туго, до срыва, натянуты нервы у горожан? И что потом они принялись изливать свой гнев на секретарш или регулировщиков, а те, в свою очередь, – на кого-то еще? До самой ночи, тысячами разных способов, и – что было особенно замечательно – они придумывали эти способы сами. Эффект от такой раскачки просто невозможно рассчитать. Тысячи и тысячи душ запятнали сами себя, потеряли привычный блеск – а ты, можно сказать, палец о палец не ударил.
Но демонам вроде Хастура и Лигура это говорить бесполезно. Кругозор на уровне четырнадцатого века почти у всех. Годы за обработкой единственной души. Наверное, это высокое искусство, но в наши дни надо смотреть на вещи по-другому. Не вглубь, а вширь. В мире пять миллиардов человек, и отщипывать уродов по одному уже не приходится: надо расширять производство. Однако демонам вроде Лигура и Хастура этого не понять. Они бы никогда не придумали телеканал на валлийском языке. Или налог на добавленную стоимость. Или Манчестер.
Манчестер вызывал у него особенную гордость.
– Силы Сущие вроде были удовлетворены, – сказал он. – Времена меняются. Так в чем дело?
Хастур вытащил из-за надгробия небольшую корзинку.
– В этом, – сказал он.