– Так вот зачем ты притащил с собой баалитскую шиксу, Бадендорф? Сам боишься о старуху ручки замарать, помощничек нужен? Папаша твой покрепче будет, сам справлялся. Только где же это теперь он? Опять подох небось? Туда ему и дорога, жаль не знаю, где могилка, вбила бы кол в нее поглубже, чтоб снова не вылез! – Эрику явно веками клинило на чем-то связанным с папэ, а Полли неожиданно разбередила старые раны.
– Я давно догадывался, что между нашими адептами мало общего, наверняка и до конфликтов доходило. Но чтоб так беситься… И, главное – за что?
– Все же так просто, Вилли, – Полина грустно смотрела в окно на сумасшедшую пляску светлячков, – Она когда-то в него втрескалась, а он или отшил, или хуже того – не заметил. Тебе этого не понять, это на другой планете за двести лет отсюда.
Я с удивлением посмотрел на Эрику.
Та сидела с окаменевшим лицом.
– Да ладно?! Серьезно? Когда?
– Скажешь ему – убью.
– Могила, мамой клянусь.
– Ты ничего не знаешь об Инге, чтобы клясться.
– А ты знаешь?
– Я-то? Мне ли не знать. Я сама, дура, с сестрой его и познакомила. Всем нам на голову. Заводи точилу, Бадендорф-младший, поедем ко мне, хоть чаю попьем.
Надо же, папэ тогда не соврал. Все же тетя.
Давным-давно в некотором царстве, в некотором государстве жили-были две красавицы-сестренки, Эрика и Инга Фальк. Старшая, Эрика, была смелой, сильной и смышленой, заканчивала биологический факультет, думала о защите кандидатской и строила планы на безмятежное будущее. В мальчиках дефицита не испытывала, сильно необходимыми их при этом не считая.
Младшая, Инга, была застенчива, скромна и очень социофоб. В универ не пошла, потому что жутко пугалась незнакомых людей, а тихо в домашних условиях готовила себя на роль художника-оформителя.
И все в их жизни разом пошло прахом, когда в размеренное движение созвездий над головами сестер Фальк ворвалась блуждающая планета по имени Гюнтер фон Бадендорф.
Эрику под монастырь подвели поклонники с факультета. Мальчики так старались произвести впечатление на сокурсницу, что не подумав о возможных для всего мира последствиях, пригласили ее однажды на лекцию модного подпольного социолога-утописта, уже запрещенного к тому времени в паре десятков стран.
Встреча происходила очень концептуально на территории заброшенного завода. Были свечи, море бухла и пара сотен считающих себя авангардом науки студентов. Лектор выглядел брутальным нонконформистом, а его идеи очень легко приживались в вечно бурлящей ради самого бунта студенческой среде. Так что когда папэ спустил на неподготовленную аудиторию свою беспощадную харизму – участь Эрики была решена. Хлебнув для храбрости, она написала ему записку с каким-то умным вопросом и номером телефона.