Мониторинг земной поверхности требовал не только админского допуска, но и личного разрешения адепта Шина.
– О! Привет, Вилли! Какими судьбами?
– Здрасте, адепт Шин. Тут такое дело… Мне бы за баалитами пошпионить. Желательно со статистикой и полным архивом.
– Да-да, конечно, меня Гюнтер предупреждал, что ты обратишься. Только придется к нам подлететь, в общую сеть я данные выкладывать не собираюсь.
– За нашу нервную организацию беспокоитесь?
– В первую очередь. Я бы и тебе не советовал копаться, между нами, но отговорить вряд ли мне по силам.
– Именно. Куда мне лететь?
– Давай в Иерусалим, тут обстановка располагающая и достопримечательностей на всю жизнь хватит. Стенку погладишь, хумуса поешь. Когда прибудешь? Я тебя встречу на орбите.
– Снова крейсером будете щеголять?
– Ради тебя – хоть линкором.
Шин не шутил, хотя я и не понял сразу причину такого гостеприимства.
Когда я вышел из шлюзового дока, меня встретили по ниточке ровные шеренги космодесантников в полном боевом облачении, с войсковыми знаменами и штандартами, салютующие на полном серьезе моей ничем не примечательной особе.
Сказать, что я засмущался – ничего не сказать. Я готов был сквозь палубу провалиться, честное слово.
– Не стоит заливаться краской, Вилли, они салютуют не лично тебе, – адепт Шин легонько по-отцовски потрепал меня по плечу рукой в алой кевларовой перчатке.
– А кому тогда?
– Символу. Сбывшейся мечте. Если ты здесь, значит наш обет почти выполнен.
– Ничего не понимаю.
– Скоро все узнаешь. А сейчас просто смотри и любуйся.
Тем временем десант устроил настоящий парад, стройными рядами маршируя мимо нас, временами выкрикивая ротные девизы вроде «Наши сердца в твоих руках!» или «Последние из худших приветствуют тебя!». Звучало это страшно и дико, но будило где-то на самом дне меня что-то бешеное и сумасшедшее, будто вот он я, а на самом деле не я, а тиранозавр Рекс. Ощущение беспощадной силы ради силы, без надежды, без сочувствия самому себе. И гордость. Гордость быть этой мощью.
Я бы тоже не пускал баалитов на планетоиды, ребят, даром, что это были первое поколение, а не дикие местные.
– Сколько их тут?
– Пара тысяч, но я пригласил только элиту. Кстати, они все были лично знакомы с Ингой, так что имей ввиду, ты тут предмет всеобщего обожания. Не волнуйся, мальчики стесняются не меньше твоего.
Чтоб я так жил, как они стесняются с этими каменными лицами.
А мамины портреты действительно были на знаменах, на стенах, на шевронах и просто так, в рамочках. Обычные домашние фото, необъяснимые в антураже военного парада.