Император между тем не спешил, все выше поднимая планку выкупа и не обращая внимания на призывы Алиеноры к папе и на просьбы самого папы. Безусловно, он оказывал большую услугу Филиппу, ослабляя своего политического соперника. А французскому королю недвусмысленно писал: «Надеюсь, ваше величество, вы не станете сидеть сложа руки, когда перед вами открываются великолепные возможности действовать во владениях Плантагенетов».
Филипп хорошо его понял и, пригласив к себе принца Джона, склонил его к дальнейшим уступкам, обещая самую действенную помощь в борьбе против брата. Так он начал расширять свои владения на северо-западе, а Джон пообещал ему уже не только раздел Нормандии, но и часть Турени и Ангумуа. Отсутствие короля устраивало обоих. Дошло до того, что оба предлагали императору 15 000 марок за каждый месяц пребывания Ричарда в плену. Принц уже видел себя королем Англии. Увы, этому помешала Алиенора, которая с воодушевлением, пускаясь на самые жестокие меры по отношению ко всем трем сословиям, принялась собирать требуемую сумму.
Но оставим это. Вернемся еще. Настала пора поговорить о личной жизни Филиппа. В последнее время он стал хмур, зол, был вечно чем-то недоволен. Герен с Гартом догадывались о причинах. «Батальон» фрейлин любых возрастов и темпераментов был всегда в их распоряжении, и чуть ли не каждую ночь в покоях короля появлялась новая любовница. Расчет простой: одна из них станет фавориткой монарха, и это вернет ему веселость, снимет раздражение. Но проходили дни, дамы одна за другой выпархивали по утрам из королевских покоев, и по их лицам друзья видели бесплодность своих попыток. Филипп любил женщин, охотно проводил с ними ночи, но ни одна не запала в душу, даже несмотря на наставления, которые давали им перед каждой «схваткой».
Наконец оба вошли к нему в кабинет, когда он просматривал отчеты тамплиеров о торговых делах на Гревской площади, которую ради этого не застраивали, и на рынке Шампо у башен Шатле, что в начале моста Менял.
– Филипп, – начал Герен, – ты окружил себя учеными людьми, правоведами, знающими все тонкости сеньориальных и вассальных отношений. Они помогают тебе затягивать петли зависимости, опутавшие крупные домены королевства. Ты захватил уже немало земель, обладаешь епископскими полномочиями, легко можешь игнорировать папский интердикт, но при этом ты совершенно не думаешь о себе.
Филипп оторвался от бумаг; взгляд застыл на лицах друзей.
– Король Франции – это сейчас звучит громко, – прибавил Гарт. – Ты и в самом деле занят только нуждами своего государства, для которого собираешь земли. Но тебе пора задуматься о благополучии династии.