Ингеборгу спросили, перед тем как закончить бракоразводный процесс, подтверждает ли она то, что было сказано по поводу ее невинности, проще говоря, девственности. Затравленная, одинокая, она в страхе глядела на всех этих чужих людей, мечтавших, по-видимому, ее погубить. Не понимая, чего от нее хотят, не успевая осмысливать то, что бубнил переводчик, она поклялась, что принадлежала своему супругу и в Амьене, и в монастыре, а потом громко крикнула, что любит его.
Но что слова! Кого может тронуть такой порыв души? Архиепископ остался верен своей клятве и через аббата объяснил Ингеборге, что ее брак считается расторгнутым, ибо имеет место кровосмешение. Услышав об этом, она заплакала.
– Ну, вы довольны? – спросил Гийом Шампанский папского легата, который присутствовал на процессе. – Кажется, все формальности соблюдены?
– О да, вполне, – согласился легат и поставил свою подпись на документе. – Я доложу его святейшеству…
Он не договорил, осекшись. Ингеборга вдруг поднялась с места и громко крикнула на латыни:
– Mala Francia!.. Roma!.. Roma!..[64]
Легат изменился в лице. Напиши датчанка в Рим, папа потребует более детального расследования. Не избежать неприятностей. Архиепископ тяжело вздохнул, понимая, что Ингеборга не отступится и впереди немалые трудности.
А она, тяжело опустившись на место, сказала аббату:
– Я никуда не уеду из Франции. Я останусь там, где мой муж.
Аббат поспешил довести это до короля. Филипп ответил – упрямо, зло, стукнув кулаком по спинке стула:
– Не уедет? Так пусть остается лишь в памяти, на чужой земле!
Подошел легат. Они коротко посовещались. И в тот же день несчастную Ингеборгу отвезли в далекое аббатство близ Бувина, что на границе Фландрии с Германией. Ее имя предали забвению. Она перестала существовать для всех, даже для монахинь далекого германского монастыря.
Место ее ссылки держали в тайне.
Глава 27. Дьявол вырвался на свободу
Но оставим этот сюжет, годный для любовных драм или мелодрам, это у кого какой вкус. Мы вернемся еще к супруге Филиппа Августа, правда, совсем ненадолго: нет уже для нее ни времени, ни места, как и для детальных описаний, диалогов и рассказов о том или ином событии. Теперь придется лететь к финалу в ритме скорого поезда. Так что забудем пока что об Ингеборге так же, как это сделал король. Ему было не до нее. Тревожные вести пришли в Париж: Ричард освободился из плена. А уж как Филипп и принц Джон умоляли императора не отпускать узника на свободу! Но что-то оказалось сильнее: то ли поддержка императорского двора, то ли сумма, которую удалось-таки собрать. Алиенора приняла в этом самое деятельное участие: именно благодаря ее усилиям донельзя обчистили английский народ и духовенство, погрузили золото и серебро на повозки и доставили их ко двору императора.