– Свободной в выборе жизни или смерти? – глухо промолвила Эрвина.
– Да. Я выберу свой путь.
– Встань с колен, королева, – протянула к ней руку гостья. – То, что ты рассказала, мне хорошо известно. Но я слушала тебя, не перебивая. Я пыталась уловить в твоей исповеди фальшь, но ты была правдива: голос твой дрожал, текст не казался заученным. И я верю тебе. Знай же, – и она простерла обе руки над головой Ингеборги, – что я снимаю с тебя проклятие во имя бога. Моего, а не твоего. Теперь ты чиста. А мужу твоему не будет больше чудиться нечистая сила. Но это не значит, что он вернется к тебе. Велика была твоя вина, крепко засела в его голове ненависть к тебе. Отныне сама будешь решать свою судьбу, уповая на любовь к мужу и случай. Другого не дано. Король долго к тебе не придет, и коли ты не станешь сводить счеты с жизнью, то дождешься его. Поможет тебе в этом твоя любовь. Только она одна способна вытащить тебя из темницы и усадить на трон, который тебе предназначен. Жди этого дня, он наступит, но нескоро.
– Когда?… – в отчаянии бросилась к Эрвине узница, хватая ее за плечи и заглядывая в глаза.
– Наберись терпения. Тебе придется долго ждать. Пройдут годы… А теперь прощай.
Уже подойдя к двери и открыв ее, Эрвина оглянулась:
– Помни: твоя любовь спасет тебя.
И ушла, постукивая клюкой о плиты пола.
Закрыв лицо руками, узница ничком бросилась на кровать…
А в Париже кумушки вновь принялись чесать языки.
– Король-то наш, говорят, опять не смог любить свою жену как положено. И что она за создание такое, датчанка эта? Может, у нее кожа в пузырях и холодная, как у лягушки?
– А не волосатая ли она? – басил муженек. – С такой не то что король, я и сам бы не лег в одну постель.
– Поговаривают, она холодна, как глыба льда. Дотронешься – и сам замерзнешь. Какие уж тут любовные утехи! Одно слово – северянка.
– А что как она не девственницей была?
Услышав об этом, датские студенты устроили драку у подножья горы Святой Женевьевы.
Таков народный глас. Так судили горожане в Париже, Амьене, Клермоне, Компьене, Суассоне и других городах.
Филипп ждал. Архиепископ готовился сдержать слово. 5 ноября этого же года он созвал совет в Компьене, куда вошли церковные лица и феодалы. Туда же пригласили и жену короля.
Разгорелись дебаты. Настаивали, что поскольку брак не был совершен в физическом смысле, то он не может считаться законным. Однако требовались более убедительные причины. И архиепископ нашел их, объявив о кровном родстве супругов. Пятнадцать свидетелей, из которых больше половины были из королевского дома Капетингов, клятвенно подтвердили, что Ингеборга приходится троюродной сестрой королю Франции по материнской линии. Были названы имена Анны Ярославны из Русской земли, супруги короля Генриха I, и Софьи Владимировны, дочери новгородского князя и жены датского короля Вальдемара I. Вот между этими двумя королевами и обнаружили родственную связь. Это было лжесвидетельство, но оно давало право Филиппу жениться в третий раз.