быть уничтожена! Причем УРы должны были быть не только разоружены. Они должны были быть именно взорваны, по крайней мере частично. Иначе в дальнейшем, когда придется наступать, они могли были быть использованы Гитлером и стать серьезным препятствием для наступления Красной Армии. И если эту «Линию» предполагалось сразу сдать врагу, то лучше уж было заранее главные укрепления взорвать. В книге «Ледокол» Суворов цитирует генерал-майора П.Г. Григоренко, который писал, что работы по возведению Линии Сталина осенью 1939 года были прекращены и УРы были разоружены, а весной 1941 года укрепления Линии Сталина были взорваны по личному приказу последнего. Вот эта цитата:
«Ни одну из этих задач наши западные укрепленные районы не выполнили. Им уготована была иная судьба. Их взорвали, не дав сделать ни одного выстрела по врагу.
Я не знаю, как будущие историки объяснят это злодеяние против нашего народа. Нынешние обходят это событие полным молчанием, а я не знаю, как объяснить. Многие миллиарды рублей (по моим подсчетам — не менее 120) содрало советское правительство с народа, чтобы построить вдоль всей западной границы неприступные для врага укрепления — от моря и до моря, от седой Балтики до лазурного Черного моря. И накануне самой войны — весной 1941 года — загремели мощные взрывы по всей тысячадвухсоткилометровой линии укреплений. Могучие железобетонные капониры и полукапониры, трех-, двух- и одноамбразурные огневые точки, командные и наблюдательные пункты — десятки тысяч долговременных оборонительных сооружений — были подняты в воздух по личному приказу Сталина. Лучшего подарка гитлеровскому плану “Барбаросса” сделать было нельзя. Но ответьте вы, читатель: как это могло случиться». (Выд. — Авт.) [26]. П.Г. Григоренко. «В подполье можно встретить только крыс ...»
В процитированной книге Петра Григорьевича Григоренко приведена также история генерала Карбышева, которая проливает дополнительный свет на судьбу Линии Сталина.
«Уехав по окончании академии на Дальний Восток, я, оказывается, простился с Карбышевым навсегда. Вскоре после начала войны стало известно, что Карбышев взят в плен немцами. Весть эта потрясла меня. Мне было абсолютно непонятно, как мог профессор Академии Генерального Штаба оказаться на переднем крае внезапно начавшейся войны. Только позднее я узнал, что он поехал в составе комиссии проверять строительство укрепленных районов на новой границе. По пути он решил взглянуть на то, как содержатся старые укрепления. Это чисто по-карбышевски — делать не только то, что поручено, а всё, что относится к делу. И эта поездка, по-моему, решила его судьбу. Он увидел взорванные УРы и послал телеграмму об этом в Генштаб, назвав взрыв изменой. Ему ответили в резкой форме, чтоб он занимался тем, что ему поручено. Но он не мог успокоиться. И за это его “сдали” в плен. Тайна его пленения до сих пор не раскрыта. Но своим друзьям по плену он неоднократно говорил, что в плен его “сдали свои”. В плену он всем, кого встречал, говорил: