– Полагаю, вы не обсуждали обстоятельств дела, по которому мистер Шейвер выступает присяжным?
Тикер изобразил удивление:
– Какое это имеет значение? Лонни в нашей команде, он один из нас.
Тонтон, казалось, проигнорировал его слова.
– Этот табачный процесс в Билокси будет иметь серьезные последствия для всей экономики, особенно для таких компаний, как наша, – сказал он, обращаясь к Лонни, который, вежливо кивая, старался понять, как этот процесс может повлиять на кого бы то ни было, кроме «Пинекса».
– Я не уверен, что это можно обсуждать, – сказал Тикер Тонтону.
– Все в порядке, – ответил Тонтон, – я знаю судебную процедуру. Вы не возражаете, Лонни? Я хочу сказать, мы ведь можем вам доверять, не так ли?
– Конечно. Я никому не скажу ни слова.
– Если истица выиграет и будет вынесен обвинительный приговор, начнется обвал судебных процессов против табакопроизводителей. Судейские адвокаты с ума сойдут от счастья. Они разорят все табачные компании.
– Мы, Лонни, зарабатываем деньги далеко не только на продаже табака, – очень уместно вставил Тикер.
– После этого они, вероятно, примутся за производителей молочной продукции и станут доказывать, что холестерин убивает людей. – Голос Тонтона звучал все более патетично, адвокат склонился к столу – тема задела его за живое. – Этим процессам нужно положить конец. Пока табачные компании не проиграли ни одного, а побед у них на счету что-то около пятидесяти пяти. Это потому, что присяжные всегда понимали: люди курят на свой страх и риск, сознательно.
– Лонни тоже понимает это, – почти оправдываясь, сказал Тикер.
Тонтон глубоко вздохнул.
– Не сомневаюсь. Простите, если я сказал лишнее. Это потому, что слишком много поставлено на кон там, в Билокси.
– Ничего, – ответил Лонни. Его этот разговор действительно не тревожил. В конце концов, Тонтон – адвокат, он, безусловно, знает законы, и, следовательно, ничего предосудительного в том, чтобы поговорить о судебных процессах вообще, не вдаваясь в подробности, нет. Лонни был удовлетворен. Его приняли. Он им подошел.
Вдруг Тонтон разулыбался, стал укладывать свои бумаги и пообещал позвонить Лонни в середине недели. Встреча окончилась, Лонни был свободен. Кен отвез его в аэропорт, где тот же самый лайнер с теми же славными пилотами ждал его, готовый взлететь в любую минуту.
Метеорологи объявили, что во второй половине дня возможен небольшой дождь. Стелле только это и нужно было. Сколько ни убеждал ее Кэл в том, что на небе – ни облачка, она даже взглянуть в окно не желала. Заказав две «Кровавые Мэри», она выпила их, закусила жареным сыром и легла спать, закрыв дверь на цепочку и подперев ее стулом. Кэл, воспользовавшись случаем, отправился на пляж, где разгуливали девушки без бюстгальтеров. Об этом пляже он много слышал, но из-за жены никогда не мог его посетить. Пока она была заперта в их номере на десятом этаже отеля, он был волен бороздить пески, наслаждаясь видом юной плоти. Кэл потягивал пиво в баре под тростниковой крышей и думал о том, как замечательно началась эта поездка. Поскольку жена боится, что ее увидят, кредитные карточки останутся нетронутыми в эти выходные.