— Он уже идет сюда, ярл. — Сказал один из воинов, почтительно державшихся в сторонке.
Седой викинг и впрямь бежал неторопливой трусцой по дорожке рядом с главным домом. Харальд дождался, пока тот встанет перед ним, задыхаясь от спешки. Распорядился:
— Кресив в рабский дом. Пусть заберет все ткани и меха, которые я подарил. Открой ей сундук с золотом, что стоит в моей опочивальне, пусть возьмет столько, сколько поместится в ладонях. Пришли рабынь. Когда я вернусь, в моих покоях не должно пахнуть этой бабой. Свежие покрывала туда… и пару мне в лодку. Я пройдусь вдоль берега.
— Ее охранять? — Быстро спросил Кейлев.
— Нет. — Нетерпеливо бросил Харальд. — Пошли людей, пусть то, что я подарил светловолосой, вернут на хозяйскую половину. И прибери куда-нибудь этого щенка, до моего возвращения.
Он развернулся, по пути подхватив руку девчонки — дрогнувшую и тут же утонувшую в его кулаке мелкой рыбкой. Здесь дела были закончены.
Ей пришлось бежать, чтобы успеть за ним, и Харальд, почувствовав, как девичья рука начинает выскальзывать из его ладони, поумерил шаг.
Щенок, снова затявкав, увязался следом. Кейлев за спиной рявкнул, призывая к себе рабынь. Тявканье перешло в поскуливание — кто-то подхватил щенка на руки.
Харальд шагал к обрыву над морем, уводя за собой Добаву. Туда, где расселина углублялась, переходя в лестницу.
Харальд-чужанин снова дернул ее за руку, потащил за собой. И Забава пошла, поначалу даже побежала. Увидела по пути бабку Маленю — та застыла у кухни, глядя на нее горестно, безмолвно.
Она ей улыбнулась.
Тащил чужанин к обрыву. По лестнице свел вниз, поставив ее между собой и каменным боком скалы. Потом, прошагав по гулким доскам причала, спрыгнул в лодку. Принял от набежавших баб какой-то короб, тюк меховой…
И махнул ей рукой, чтобы прыгала к нему.
Забава помедлила на дощатом краю, а потом подумала — не страшней же смерти? Шагнула вниз.
Харальд поймал на лету, переправил в нос лодки. Сам уселся на лавке, устроенной за мачтой, веслом оттолкнулся от причальной сваи.
И начал грести.
Забава зачарованно уставилась на скалу, нависавшую над заливом и теперь быстро уходившую назад. Из-за края обрыва быстро проглянули дома, вцепились клыкастыми пастями в голубое небо головы неведомых зверей на коньках крыш…
Пахло солью, кричали чайки, звучно и мерно ударяли по воде весла. Солнце играло в воде. Харальд-чужанин поглядывал на Забаву при каждом гребке. Невозмутимо поглядывал, с прищуром.
И голова у нее кружилась — от воздуха, солнца, простора. Полотнище залива, плескавшегося вокруг, сине-зеленого, в пенистых прошвах волн, уплывало назад.