— А бабы-то всерьез воевать собрались!
Мужики, сидевшие на передних веслах, расслышали его слова — и по рядам гребцов прокатилась волна смешков.
Даже Харальд, не выдержав, ухмыльнулся краем рта. Но следом с досадой подумал — и ведь сам возвел лестницу так, чтобы ее можно было обрушить. А Кейлев, выходит, рассказал об этом Сванхильд?
Как бы она сама не кинулась камни выворачивать, тут же мелькнуло у Харальда. Еще свалится вместе с лестницей или надорвется, с ее-то ягнячьим весом…
— Пусть бабы потешатся, — быстро бросил Харальд, не глядя на брата. — Потом настанет черед уже для нашей потехи, Свальд.
Затем он рявкнул:
— Клянусь именем и жизнью моего отца, хозяйка Хааленсваге — я войду в твой дом почтительным гостем, и гостем из него выйду! Мои люди поступят так же!
— Ярл Свальд пусть тоже даст клятву! — звонко ответили с причала.
Свальд побагровел. Но проорал:
— Клянусь именем и жизнью ярла Огера, что ничем не оскорблю хозяев! Сяду там, где укажут, уйду, когда скажут! Как положено гостю!
А следом, вцепившись в планширь обеими руками и подавшись вперед, Свальд буркнул:
— Ты обещал, Харальд, что для нашей потехи тоже придет время… только не затягивай с этим!
— Терпение, — ровно обронил Харальд. — Если не получится договориться добром, то выйдем за ограду — и снова войдем. Но уже без клятв. Как там было в твоих любимых сагах? Мудрецу ль молчаливому бед устрашаться, когда гостем входит он в дом… вот и молчи, Свальд!
Змей над плечом опять зашипел. Но Харальд ощутил острое желание свернуть ему шею, и тварь сразу заткнулась.
Больше Забава не кричала. Ждала, сжав кулаки под легкой шерстяной накидкой, которую трепал ветер.
С подошедшего драккара сбросили якоря, потом швырнули веревки — и Болли с Кейлевом намотали их на причальные столбы. Мужики на палубе выбрали концы, подтянув корабль к причалу. Следом перебросили через борт сходни.
И первым по ним спустился Харальд. Подошел к Забаве, остановился в шаге от нее.
В первый раз после всего, что случилось в Упсале, он оказался так близко — руку протяни, коснешься. Грудь, прикрытая толстой шерстяной рубахой, медленно опускалась, поднималась…
Забава выпрямила спину до предела. Глядеть на змею, нависавшую над плечом Харальда, было страшновато и тревожно, а в глаза, теперь слегка поголубевшие — по- прежнему больно. И ниже глаз смотреть не хотелось. От одного взгляда на жестко сжатые губы сразу вспоминалось то, как Харальд целовал Труди…
Поэтому Забава уставилась на лоб, по которому рассыпались короткие пегие пряди.
— Вот и свиделись, дротнинг, — негромко уронил Харальд. — Приветствую тебя.