За их спинами в зал входили воины. Торопливо, не говоря ни слова, рассаживались по лавкам. На лицах тех, кто успел занять место поближе к конунгу, было деланное равнодушие. Но ближе к дверям мужики не прятали ухмылок. Все знали — на пирах, где бывает конунг Харальд, не соскучишься. А здесь ожидался не просто пир. Конунг приплыл, чтобы вернуть свою беглую жену…
Харальд тем временем уронил:
— Дошли до меня слухи, что у Кейлева, который прежде служил мне верой и правдой, опять появилась незамужняя дочь. А я нынче живу без хозяйки. Некому мне эль сварить, постель постелить…
— Да и согреть! — рявкнул кто-то от дверей зала.
Харальд широко улыбнулся. Змей над плечом изогнулся крюком. В зале послышались смешки.
Девчонка в ответ глянула еще злей.
Понятно, что сейчас будет, яростно подумала Забава. Но сватовство по любым обычаям — не оскорбление. Этим Харальд свое слово не нарушит…
Забава вдруг обрадовалась тому, что несколько мгновений назад решила не сажать Кейлева на лучшее место за хозяйским столом. Хотя здесь, в Хааленсваге, она так поступала каждый день. По старшинству полагалось во главу стола сажать отца — по родному, по ладожскому обычаю, который она чтила…
Да и самой не хотелось сидеть там, где прежде пировал Харальд.
Но теперь все изменилось. Харальд все-таки появился. А раз она сама пошла к хозяйскому месту, стало быть — все здесь решает ее воля. С нее и спрос. Что бы ни случилось, что бы она не сказала…
Забава наконец дошагала до разлапистого хозяйского сиденья, по ту сторону которого стоял Харальд. Но стоило ей остановиться, как он обернулся к залу. И рявкнул:
— Кейлев! Отдашь мне свою дочь в жены? Знай, что на выкуп я не поскуплюсь. И утренний дар ей назначу щедрый! Один утренний дар я твоей дочери уже отдал, так что теперь ты знаешь — не обману!
Мужики захохотали. Забава ухватилась за резную спинку стула — чтобы хоть так руки занять, а не сжимать кулаки от злости. И резко сказала:
— Не того спрашиваешь, конунг Харальд.
Хохот в зале почти мгновенно стих — но воины продолжали улыбаться.
— Я не выйду за тебя замуж, — сказала Забава, пригибая голову.
Движенье вышло каким-то волчьим. И она внезапно ощутила, как давит на кожу мешочек, спрятанный на груди под одеждой. Затем добавила, возвысив голос:
— Не годится орлу с безродной лесной сойкой одно гнездо вить. Ищи себе пару под стать, конунг Харальд. И по полету, и по перу!
Он медленно кивнул, не сводя с нее взгляда. Широкая улыбка вдруг обернулась кривой ухмылкой — странной, сожалеющей. А следом Харальд заявил:
— Слова мудрые… но не торопись, Кейлевсдоттир. Сначала о таком спрашивают отцов. Твой черед придет потом.