– Повторяю: смирись, несчастный! Ты обременен моей особой на всю долгую жизнь, будем вместе заниматься проблемой роста численности кадавров. Можешь не рассчитывать на мою «бездушность» и готовность бросить своего ребенка: уж не знаю, как там с наличием души (меня растили атеисткой), но с умением любить и хранить верность у меня точно все в порядке!
И демон впервые полностью поверил в эти слова, признав их непреложным фактом.
Пытаясь уразуметь, как же тогда Вера угодила в договор о продлении его рода, он попросил:
– Расскажи о себе: как ты жила, к чему стремилась.
– Да как все: росла, училась, глупо влюбилась в юности и в семнадцать лет обзавелась дочкой. Потом несколько лет выживала, как могла, – времена были тяжелые, денег ни у кого не было, родители особо помогать не могли, у них еще одна дочь на руках была.
– Подожди, почему одна выживала: а мужчина, от которого ты дочку родила – он где был? – встрял с глупейшим вопросом Квазик.
– Пиво пил, – огрызнулась Вера. – Бросил он нас, сразу. Ушел жить к другой женщине, потом погиб, конец истории. Чему ты так удивляешься? У вас, нейтральных рас, забота о потомстве тоже не процветает – в договорных отношениях у ребенка всегда один родитель, так?
– Так то в договорных, с другими расами! Если хранитель с хранительницей заключают брак, то они всю жизнь вместе живут и совместно детей растят.
– Ну, у нас тоже так бывает. Точнее, раньше почти всегда так было, а теперь все реже и реже.
Смотря в потрясенно распахнутые глаза демона-хранителя, видя его неподдельный интерес, Вера стала рассказывать подробнее. О чем только не спрашивал ее по ходу рассказа дотошный хранитель! У Веры сложилось впечатление, что он, подобно подкупленному следователю-коррупционеру, пытается «сшить ей дело» хоть о самом ма-а-аленьком изнасиловании или соучастии в убийстве. Под конец рассказа Вера откровенно смеялась, отвечая на вопросы.
– Слушай, Квазик, я не растлевала детей в своем школьном кабинете – у бухгалтера других дел навалом; по пути из школы домой я не грабила одиноких старушек – мне еле хватало времени в магазин забежать и на скорую руку обед-ужин сготовить; в оргиях, увы, не участвовала, родную дочь голодом не морила и в угол на горох не ставила. В моей жизни все было плоско и банально, особо и рассказывать нечего – сам видишь, за час всю биографию тебе пересказала. Почему ты так стремишься приписать мне все смертные грехи?
– Я стремлюсь понять, почему тебя выбрали в договор о продлении рода, – тяжко вздохнул хранитель, – и прихожу к выводу, что это была ошибка. Случайная флуктуация, статистическая погрешность, которая вносит свой вклад в любую теорию. Значит, ты с самого начала планировала остаться со своим будущим ребенком и ильмиром?