– Ну не совсем, – пожалел старика Арман. – Вдвое меньше. Альфонс болел, Анри дрался на дуэли – все как всегда. Франсуаза выходит замуж за сеньора Понкурлэ. Тебе привет от матушки и кормилицы с семейством.
– Да он же ее старше лет на тридцать! – огорченно затряс щеками Дебурне. – И до Ришелье неблизко.
– Замок Бове еще дальше, – напомнил Арман о первом браке сестры, увы, не продлившемся и года и не оставившем детей. – Упокой, Господи, душу раба Твоего Жана де Бове!
– Да будет земля ему пухом.
– А денег не было и нет ни у одного, ни у другого, – с горечью заметил Арман, выпрастывая голову из горловины рубахи.
– Как у всех в Пуату, кто не гугенот, – развел руками слуга.
– Ни ломаного денье. Жалкое прозябание на грани нищеты, – резюмировал Арман.
– Эх, сударь… Не то беда, когда во ржи лебеда, а то беды, когда ни ржи, ни лебеды… – пробормотал слуга что-то непонятное, с усилием выливая за окно грязную воду из лохани.
– Сучий ты бастард! – раздался с улицы громовой рев, и Дебурне отшатнулся от окна, прижимая к груди бадейку.
– Облил кого-то? – ухмыльнулся Арман.
– Ой, он в ворота зашел! – зажмурился слуга. – К нам идет!
Досадуя, что не успел одеться, Арман схватил шпагу, но тотчас опустил – в комнату ввалился Анри Ногаре, стряхивая воду с перьев на шляпе.
– Пусть ваш слуга что-нибудь с этим сделает! – не глядя на Дебурне, герцог сунул ему в руки пострадавший головной убор. Арман кивнул, и камердинер отошел к камину, где принялся сушить перья полотенцем.
– Я прошу прощения, – поклонился Арман, вопросительно глядя на гостя.
– Пустое, – буркнул тот, падая в единственное кресло. – Я ничуть не удивлен. Сегодня все, все против меня!
Герцог надул губы и воззрился на маркиза, прыгающего на одной ноге, влезая в чулок.
– Садитесь, – он похлопал рукой по подлокотнику, и не думая покидать кресло. – Я вот даже не представляю, как бы я натягивал эти чертовы чулки, будь у меня такие длинные ноги, как у вас! Целый день бы возился.
– Так что же с вами произошло? – хмыкнул маркиз, расправляясь со вторым чулком.
– Произошло вавилонское столпотворение и потрясение основ! – стукнув кулаком по подлокотнику, герцог пояснил: – Где это видано, чтобы муж обладал своей женой днем?
Дебурне обернулся от камина, едва не уронив шляпу в огонь.
– Мужу принадлежит ночь, а день – законное время любовников! И вот этот старый рогоносец нарушает ход вещей, наставляя мне рога тем, что покушается в мое время на мою любовницу!
Дебурне крякнул.
– Она, по совместительству, его супруга, – мягко возразил маркиз, не сводя с друга восхищенных глаз. – Его можно понять.