– Что случилось? – пробормотал Дебурне, снуя по комнате и собирая в огромный обшарпанный сундук рубашки, чулки и камзолы со стульев и лавок, стоящих вдоль стен этой большой неуютной комнаты с белеными стенами и каменным полом, почерневшим от постоянно выстреливающих головешек – камин был непомерно велик и требовал уйму дров.
Теперь комната перестала казаться Дебурне неуютной – все-таки здесь всегда было тепло, и даже новый полог для кровати хозяина удалось справить на очередную порцию денег, полученных из епархии. Желтая шерсть в коричневую крапинку – обязательно надо забрать полог с собой, куда бы хозяину ни взбрело в голову отправиться.
Хозяин лично отправил в сундук содранную второпях сутану, что привело Дебурне в полное смятение:
– Мсье Арман, вы что, даже не проститесь с мсье Анри?
– Я же сказал: мы уезжаем немедленно! Брату я напишу с дороги.
В это время дверь распахнулась, и на пороге возник улыбающийся Анри дю Плесси – старший брат и владелец вотчины Ришелье.
– Арман, что у тебя за содомское столпотворение? – епископ даже в своем теперешнем состоянии не мог не залюбоваться братом: высокий, стройный, с беспечной улыбкой, Анри казался человеком, который ничего не берет близко к сердцу – только вот поделиться с кем-то этим качеством ему удавалось далеко не всегда.
– Столпотворение – вавилонское, – не смог удержаться от поправки епископ. – А содомский – грех!
– Ну, тебе как священнослужителю виднее, – отмахнулся Анри. – Я в Наварре не обучался, и в Сорбонне тоже. Я всего лишь паж. Как сказала матушка – за то время, что ты выучил латынь, греческий, иврит и математику, я едва овладел умением написать свое имя без клякс и ошибок.
– Я бы не сказал, что при дворе мало и греха, и столпотворений, – парировал младший брат. – Я принял решение покинуть этот вертоград и удалиться в свою епархию.
– Ты уезжаешь в Люсон? – старший опять улыбнулся – все-таки двадцатилетняя придворная выучка была сильнее всего. – Что на тебя нашло?
– Я понял, что хочу настоящей жизни, настоящего труда и настоящего служения Богу, – Арману даже удалось выдержать взгляд брата. – Здесь я придворный, а не священник! Паркетный проповедник, левретка в сутане! Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме.
– Лучше быть головой мухи, чем хвостом льва, как говорит герцог Бельгард.
Услышав эту сентенцию второй раз за день, Арман еле удержал в руках стопку книг – кожаные переплеты так и норовили выскользнуть из внезапно ослабевших рук.
– Именно так. Люсонская епархия ждет моего попечения. Оттуда регулярно приходят слезные мольбы от рядовых священников – гугеноты взяли себе слишком много воли, крестьяне нищают, невежество вопиющее.