— Сударыня, — пояснил Кальман, — мы получили анонимное письмо. Должен вам сказать, что я ненавижу анонимки, но, к сожалению, и анонимное письмо есть документ, который получает свой номер, и им тоже приходится заниматься.
— О господи!
— В письме сказано, что вы, сударыня, в сорок четвертом году были виновницей провала подпольной группы коммунистов. Анонимщик утверждает, будто бы вы доверительно сообщили имя одного из руководителей этой группы вашему возлюбленному, инженеру Даницкому.
— Неправда! Клянусь жизнью своей матери, что это неправда! Спросите хоть самого Рихарда!
— Вот это-то как раз я и хочу сделать, — великодушно заметил Кальман. — Вы, сударыня, думаю, сами знаете, каковы люди! — Кальман заставил себя улыбнуться. — Но ваш ангел-хранитель Илона уговорила меня навестить вас на дому. Я последовал ее совету и приехал сюда, чтобы избавить вас от излишних волнений.
Шари с благодарностью посмотрела на Илону.
— Спасибо тебе, дорогая!
Кальман же бросил взгляд на часы и сказал:
— Сударыня, позвоните сейчас Даницкому и попросите его немедленно приехать сюда. За полчаса мы покончим с этим делом. Себя, по возможности, по телефону не называйте, о том, зачем он нужен, тоже ни слова.
Полчаса спустя приехал инженер. Как и предполагал Кальман, слежка за Даницким велась не «по пятам», и потому наблюдатели не могли установить, в какую из квартир четырехэтажного дома он вошел. Улица была малолюдная, и разведчики Чете, боясь быть замеченными, вели наблюдение издали. Инженер не мог понять, зачем он понадобился Шари так срочно. Увидев Кальмана и Илону, он удивился, но гости не особенно заинтересовали его. Он не раз уже заставал у Шари какое-нибудь общество. А Кальман изучающе посмотрел на Даницкого. Но он так и не смог признать в нем своего бывшего «однокамерника» — возможно, потому, что характерный шрам на верхней губе инженера был теперь скрыт густыми усами. Кальману надо было торопиться, и он сразу же, как только их представили друг другу, перешел к делу.
— Пойдите, поболтайте в другой комнате, — обратился он к женщинам.
Шари, схватив инженера за руку, чуть ли не умоляюще воскликнула:
— Рихард, дорогой, расскажи ему все откровенно!
Даницкий удивленно посмотрел на нее, не понимая, о чем он должен говорить «откровенно». Удивил его и гость Шари. Странно, впервые видит его и уже хочет говорить с ним с глазу на глаз! Надо на всякий случай быть начеку, подумал он.
После того как женщины удалились, Кальман властным жестом предложил гостю сесть, а сам закурил.
— Это я вам звонил, Даницкий, — сразу же переходя к делу, сказал он. — К сожалению, кое-что помешало мне прибыть на условленное место.