– Характерна ли для российских писателей (вообще для творческих людей) самоцензура?
– Для любого нормального человека характерна самоцензура, иначе на улице царило бы жуткое сквернословие. По-моему, еще не было времен, когда человек в публичном пространстве мог высказать все, что думает на самом деле, и теми, словами, какими ему хочется. В нашем писательском мире вранье в книгах и выступлениях ради выгоды стало профессиональной привычкой. Но книги таких авторов недолговечны, как шоколадка, забытая в кармане брюк. Моя самоцензура сводится к тому, чтобы с помощью тщательно подобранных и безобидных с виду слов все-таки сказать читателю то, что говорить в данный момент не принято или опасно.
– Глубока ли пропасть между консервативными и либеральными писателями?
– На первый взгляд, да. На самом деле, не столь уж и глубока. Дело в том, что в России почти все средства поощрения писателей (премии, гранты, издания, звания, награды, даже посмертные памятники и т. д.) сосредоточены в руках либералов, поэтому те писатели, которые в душе твердокаменные консерваторы, это часто скрывают и притворяются сторонниками общечеловеческих ценностей. Я таких знаю. Выпьют и о Домострое тоскуют. Если меня на месяц назначить распорядителем благ и поощрений, вскоре большинство писателей-либералов объявят себя консерваторами. А тех двух-трех либералов, которые этого не сделают, я награжу самыми большими премиями – за верность принципам.
– В своем романе «Козленок в молоке» Вы ехидно нарисовали сообщество писателей, где с помощью некоторой ловкости, хорошей организационной работы можно сделать из чальщика знаменитого и признанного писателя. Это в самом деле так?
– К сожалению, в 90-е годы были утрачены четкие критерии художественности произведений, восторжествовал постмодернистский принцип относительности: мол, я считаю это шедевром, а на ваше мнение мне плевать. В результате, появились стада гениев, не написавших и одного приличного стихотворения, ни одного внятного рассказа. Но как раз их объявляли новой русской литературой, хотя на самом деле это «нерусская нелитература». Вот об этом я и написал в 1995 году роман-эпиграмму «Козленок в молоке», который за двадцать лет переиздали 30 раз общим тиражом более полумиллиона экземпляров. Читатель оценил и разделил мой сарказм.
– Во всех Ваших произведениях важную роль играет власть. Каково у Вас отношение к власти?
– Власть неизбежна в человеческом обществе. Даже в банде анархистов есть вожак, а значит, власть. Да и сама свобода, по-моему, если вдуматься, это всего лишь