– Мало кому из писателей удается быть и хорошим драматургом, и хорошим прозаиком. Маркес считал себя плохим драматургом. Достоевский вообще не написал ни одной пьесы. По поводу драматургии Льва Толстого до сих пор идут яростные споры. Если вы посмотрите на свое творчество со стороны, на первое место поставите пьесы или прозу? Вопрос связан с обвинением в ваш адрес некоторых деятелей театра, что вы якобы – слабый драматург.
– Тем не менее, многие наши великие и первоклассные прозаики были замечательными драматургами. А вот мой любимый Лесков с иронией относился к своей единственной пьесе. Что у меня сильнее, драматургия или проза, покажет только время. Если будут ставить пьесы, а романы позабудут, значит, первое. Если же наоборот, значит, второе. Если забудут и то, и другое, значит, так мне и надо. Впрочем, от Гоголя, Чехова, Горького, Андреева, Булгакова осталось и то и другое. Что лучше: «Нос» или «Женитьба», «Чайка» или «Дама с собачкой?» Не знаю… Далее. Во времена моей советской зрелости про тех, чьи пьесы широко шли в театрах, собирая залы, никогда не говорили: Гельман, дескать, плохой драматург, зато Розов, значит, хороший. Говорили: нравится – не нравится, это правильнее, а время покажет. Оно и показало: я на днях видел блестящий спектакль по давней пьесе Розова «В поисках радости» в постановке А. Дмитриева в МХАТе имени Горького. Однако кичащиеся своей потомственной интеллигентностью люди даже не пытаются втиснуть свое личное мнение в рамки приличия. «Слабый»? Это вы очень сильно смягчили. Сегодня профессиональная этика в театральном сообществе на уровне кочующего борделя времен Золотой лихорадки в Америке. Впрочем, почитайте, что предшественники моих нынешних зоилов писали о тех же «Днях Турбиных», как требовали запретить, а автора – в Соловки! Недоброжелателям я всегда отвечаю так: когда хоть одна пьеса ваших любимцев будет идти на аншлагах столько лет, сколько мой «Хомо эректус» в театре Сатиры или мои «Одноклассники» в театре Российской армии, тогда и поговорим. А для того, чтобы наклеивать ярлыки, ума много не надо, достаточно – слюны.
– Юрий Михайлович, есть ли цензура в нашей стране? Вы боролись за свободу, демократию, и я считаю вас очень свободным человеком, который без оглядки выражает свое мнение. Но если говорить о свободе в масштабах страны? Вопрос продиктован несправедливостью, с которой я столкнулась после публикации статьи о деятельности одного театра, – меня не пустили на пресс-показ спектакля, хотя накануне аккредитовали. Наверное, я как журналист могу написать все, что я хочу… Но только неизбежно столкнусь с гонениями, травлей, угрозами, а возможности защитить себя у меня ограничены.