— Сюда… сюда… давай носилки!
***
Уже к четырем часам дня вокзальная площадь города Ростова была оцеплена полицией. Вдоль улицы, ведущей к городу, стояли юнкерские роты и группы горожан. В половине пятого на вокзал прибыли начальник штаба Донской армии генерал Богаевский, представлявший собою особу Краснова, генералы Семилетов и Постовский, градоначальник Греков, полицмейстер и другие. На перроне выстроились караулы от пятьдесят восьмого Берлинского полка и казачьего атаманского полка. Над немцами и казаками свисали кайзеровский флаг и русский трехцветный. Оркестры — казачий, немецкий и юнкерского училища — стояли недалеко от того места, где должен был остановиться поезд. Дамы в мехах, с букетами в руках, мужчины в котелках и цилиндрах, пожилые коммерсанты и два попа с нагрудными крестами отдельной кучкой стояли у входа в буфет… Это была делегация от «русского общества».
Из окон телеграфной на пути смотрел пулемет. Два других были поставлены возле ремонтных мастерских. Рота юнкеров дежурила около депо, другая, оставив ружья, отдыхала на площади. Полицейские и казачьи патрули беспрестанно проезжали по привокзальным улицам.
Посреди перрона в новой серо-стальной шинели, бритый, подтянутый, с моноклем в глазу, в белоснежных перчатках, окруженный донскими генералами, стоял германский майор Фрейтенберг, представлявший перед донским атаманом, особу Вильгельма II. Он в пол-уха слушал почтительные речи донских чинов, изредка роняя ответные короткие слова.
Другой офицер, майор Бенкенгаузен, быстрыми шагами прошелся по перрону, оглядывая караулы и делегацию от «общества». Последняя, как видно, мало нравилась ему. Он скептически оглядел застывших в умильных позах «представителей общественности» и буркнул заглядывавшему ему в глаза градоначальнику:
— Что это есть? Общественный народ? Какой скушный… Надо весолий глазы, весолий виды. Да!
Греков подозвал полицмейстера.
— Скажи этим представителям, — сказал он, — чтобы веселее, веселее были, что они там за панихиду на мордах развели! Понял?
— Так точно, Митрофан Петрович. Сделаем, будьте спокойны.
— С вами будешь спокоен, как же! Да предупреди этих самых народных делегатов, что ежели в ком не замечу радости и энтузиазма, пошлю к Икаеву повеселиться. Понял?
— Так точно, Митрофан Петрович.
— То-то! — И градоначальник отошел от полицмейстера, бросившегося стремглав выполнять поручение начальства.
До прихода поезда оставалось еще около двадцати минут, когда из телеграфной поспешно вышел бледный казачий офицер. Он неуверенно остановился около градоначальника и срывающимся шепотом сказал: