Шестой час, идти домой еще рано. Анна Александровна предупредила, что придет поздно. Бродя по городу, я продолжал думать о предстоящей операции. Затягивать ее было нельзя. Ведь в Стамбуле сейчас находились представители всех контрразведок Европы.
Я зашел в синема «Спленднд», посмотрел американскую картину «Нетерпимость» и в одиннадцатом часу ночи направился в отель, зайдя по пути в цветочный магазин.
Анна Александровна была дома.
— Я не знал, что вы дома, иначе пришел бы раньше…
— Спасибо за цветы. Прелестные орхидеи! — Она поставила их в вазу.
— Вы хотите есть? — спросил я. Налив из термоса кофе, Анна пила его и заедала кусочком сыра.
— Я не обедала, — ответила она, — но это неважно. Ну? — Она выжидательно посмотрела на меня.
— Был, видел сейф, получил пропуск, правда, временный, в апартаменты Артифексова. — И я рассказал ей обо всем.
Анна молча выслушала меня.
— А ведь вы могли бы стать другим, Женя… — она вздохнула.
— Анна! — Я поднялся с места. За все эти дни я впервые назвал ее так.
Она быстро и нерешительно взглянула на меня и отошла в глубь комнаты.
— Я все понимаю. И кто вы, и зачем мы здесь вместе, и даже то, для чего… для кого я должен открыть сейф…
Она стояла у окна, внимательно глядя на меня.
— Я жил плохо, но, если надо умереть хорошо, я сделаю для вас и это.
— Зачем умирать? — тихо произнесла она. — Надо жить, но другим и по-другому.
— Мне опостылело прошлое, и я с радостью пойду с вами на все, что угодно.
— Верю. А теперь сядьте возле меня и слушайте, внимательно слушайте то, что я вам скажу. Вы знаете, Женя, кто я?
— Догадываюсь. Вы большевичка, красная, и вам, вернее, вашим товарищам, нужны какие-то бумаги из сейфа Артифексова.
Мы говорили тихо, еле слышным шепотом.
— Да, я коммунистка. И мне поручено достать секретные документы.
Она ясным и доверчивым взглядом смотрела мне в глаза.
— Я не скрою ничего от вас, Женя, выслушайте меня. Я училась в Тифлисе, в заведении святой Нины, вместе со мной училась и дочь генерала Шатилова, в то время бывшего помощником Воронцова-Дашкова — наместника на Кавказе. Генерал был крут с подчиненными, но мягок со своей единственной дочерью Вероникой, с которой я очень дружила. Мы с детских лет находились вместе, я довольно часто бывала по воскресеньям и праздникам у Шатиловых. Мой отец, полковник Кантемир, в юнкерские годы дружил с Шатиловым, и эта дружба между ними продолжалась до самой смерти отца. Мне было десять лет, когда умер отец, и меня определили в институт на казенную стипендию в Тифлисе. Это сделал Шатилов в память моего отца. Мама жила в России, и я стала своим человеком в семье Вероники.