— Да уж, не олух, вроде твоих контрразведчиков. А где теперь Татищев?
— Черт его знает, — без всякого почтения к бывшему своему начальству ответил сыщик. — Он теперь тоже беженец, как и все. Разве только доллары имеет. Вы на меня, барон, не серчайте! Я человек маленький, подневольный. Там, в Крыму, они все были мне начальством. Ну, я и подчинялся… А здесь на них — тьфу! — Он сплюнул на землю, растер ногой и ласково сказал: — За вами должок имеется… Помните, Евгений Александрович?
— А как же! И заплачу сполна» чистой монетой, — выразительно пообещал я.
— Пока хоть половину дайте, остальные потом.
— Зачем потом? Сейчас и сполна! — сказал я и отвесил ему такую оплеуху, что он покачнулся. Чтобы поддержать его равновесие, я закатил ему другую, и он, как куль, брякнулся навзничь.
Я молча вытирал платком ладонь, когда к нам подошел важный турецкий полицейский.
— Что такое? Драка? В полицию, — по-турецки заговорил он.
Литовцев поднялся на ноги и, подбирая с земли раскиданные чулки, завопил:
— Убийство!.. Это жулик! Он украл мои деньги. Берите его в участок.
Турок-полицейский озадаченно смотрел то на него, то на меня.
— Вот что, солдат. Этот человек — русский. Он негодяй, вор и обманщик. Он пытался надуть меня, подсовывая фальшивые русские кресты и медали. Отведи его в полицию или дай ему хорошую взбучку. Я иностранец и прошу сделать это немедленно. А. это за труды, — и я сунул полицейскому десятилировую бумажку.
— Будет исполнено, эффенди. Только зачем в полицию, я сам разделаюсь с ним, — пряча деньги в карман, спокойно пообещал полицейский и изо всей силы хлопнул ожидавшего правосудия Литовцева по шее.
— Карау-ул! Убивают! — заорал бывший сыщик и, не дожидаясь второго удара, пустился бежать.
— Ваше поручение исполнено, эффенди, — вежливо доложил полицейский, прикладывая ладонь ко лбу.
— Спасибо, ага! Вот вам еще пять лир за труды, — сказал я, и мы разошлись, довольные друг другом.
Я пошел к пышным дворцам турецких султанов, величественно возвышавшимся над водами Золотого Рога. Эти цветные, залитые солнцем полусказочные дворцы невольно переносят вас в мир Шехерезады и старых турецко-византийских сказаний. Белые широкие ступени мрамора сходят прямо к воде. Горят, переливаются в солнечных бликах окна и купола.
И здесь, у пышных дворцов бывшей Оттоманской империи, стаями бродят итальянские берсальеры — солдаты с петушиными перьями на шляпах, сенегальцы с черными, как голенище, лицами, морская пехота англичан, шотландские солдаты в клетчатых юбочках и веселые, шумные французские пуалю — словом, все те, кто оккупировал Константинополь.