В результате тридцатишестичасового боя большевики все же покинули станцию, предварительно полностью разрушив входные и выходные стрелки, повредив водокачку и подпалив склад угля. Но сделали они это только для того, чтобы занять оборону шестнадцатью километрами севернее. Удалось им это сделать потому, что фланги оборонявшихся прикрывались крупными силами красных казаков под командой небезызвестного войскового старшины Метелицы, которые парировали любые попытки фэньтянской пехоты обойти обороняющуюся станцию по флангам. Японские офицеры-инструкторы, понявшие, что происходит, и уже отчасти знакомые с такой тактикой по боевым действиям в Даурии, быстренько собрали манатки и выехали обратно в расположение своих частей, дислоцированных на Квантунском полуострове.
Дальше маршалу Чжану была предоставлена возможность самостоятельно бодаться со «зверем из бездны», которого он так неблагоразумно разбудил. Еще двое суток зона боевых действий медленно смещалась на север, пока не уперлась в укрепленный район, выстроенный на пересечении железной дороги и реки Сунгари. При этом войска маршала Чжана несли фантастические потери, а части Красной гвардии – весьма умеренные.
Фэньтянцам не помог даже русский медико-санитарный батальон, организованный из антисоветски настроенных дамочек с опытом медицинской службы на Первой мировой. Нет, работали эмигрантки просто идеально, но раненых было слишком много, и вдобавок ко всему дополнительные поражения наносила холодная ветреная погода. Замороженные трупы убитых фэньтянских солдат штабелями лежали, ожидая своего часа на погребение, ибо копать могилы в промерзшей земле было некому и некогда.
И вот возле реки Сунгари фронт встал. Сколько бы солдат маршал Чжан ни бросал на штурм красных окопов, его так и не удалось сдвинуть с места. Не помогли даже французские танки, которые легко выбивались шрапнельными гранатами полевой артиллерии, поставленными на удар, и подрывались на минах. Потери фэньтянцев стремительно росли, причем без всякого продвижения вперед, а Бережной пока еще не пускал в ход свои главные силы, которые грозовой тучей концентрировались в тылу у обороняющихся. Переход в решительное наступление на измотанного предыдущими боями противника выглядел в таких условиях почти неизбежностью.
При этом обнаружилось, что в части Красной гвардии весьма охотно вступают китайские добровольцы, причем не только те, которые были на заработках в России и пропитались там революционными идеями. А вот в фэньтянских войсках нарастало брожение и дезертирство. Ведь война не приносила солдатам и офицерам ничего, кроме возможности безвременно сложить голову непонятно за что и непонятно зачем. Дезертировали, точнее, расторгли контракты даже остатки эмигрантского батальона. Эти люди были согласны воевать с большевиками, но на своих условиях, то есть там, где не будет регулярных частей Красной гвардии, где можно будет безнаказанно грабить, пороть и расстреливать.