Ужинал он с женой и детьми, слушая их живые рассказы о прошедшем дне. Виктория умильно улыбалась — и от нее к нему шли редкие и такие порой нужные волны покоя, что Арену не хотелось, чтобы это прекращалось. Поначалу жена только чуть холодела, когда речь шла об аньян, но потом перестала обращать внимание. Не удивительно — дети упоминали Софию через слово. «София сказала, София сделала, София умеет, София то, София это». Они были очарованы ею. Предсказуемо — эта девушка была совершенно очаровательна.
«Адриан наверняка клюнет, — подумал Арен и с удивлением ощутил, как его кольнуло злостью. — И предупреждать, чтобы не лез, бесполезно — больше всего на свете он любит нарушать запреты». Впрочем, Арен не считал племянника серьезной проблемой, он всегда мог справиться с ним — так или иначе. Поэтому быстро выкинул Адриана из головы.
После ужина император пару часов провел с женой и детьми в детской, читая им книги. Потом Виктория отправилась укладывать наследников спать, а Арен, взглянув на часы, вдруг вспомнил, что обещал Софии вечером зайти. Конечно, она не обидится, если он этого не сделает — но все же надо. Да и вряд ли девушка спит — всего-то десять минут одиннадцатого.
София действительно не спала. Когда он перешагнул решетку камина, оставляя позади пламя, она сидела за столом возле окна, спиной к нему, и что-то рисовала на листе бумаги.
Арен подошел ближе. София еще не переодевалась — по-прежнему была в платье, в котором он видел ее утром, — но ее рыжие волосы, днем обычно заплетенные в тугую косу или убранные в пучок, были распущены, и струились по плечам и спине, как огонь.
Захотелось дотронуться, и желание это было таким настойчивым, что Арен, нахмурясь, мотнул головой, отгоняя его от себя. Чтобы отвлечься, взглянул на рисунок — и замер.
маленькая аньян рисовала его жену. В рабочем костюме, среди пышущих яркими красками растений оранжереи. София рисовала какими-то мелками — кажется, это называется «пастель»? — растирая их пальцами по бумаге, и под этими пальцами расцветало чудо.
Виктория была словно живая. И не просто живая — Арен знал это выражение лица очень хорошо. Именно так выглядела его жена, когда была увлечена чем-то. Когда рассказывала про работу или про выходки их детей. Безумно красивое одухотворенное лицо с блестящими от радости и энтузиазма глазами.
— У вас талант, Софи. Негромкий вздох — и мелок выпал из рук девушки. Только в этот миг Арен понял, что еще зачаровало его, кроме рыжих волос и рисунка — эмоции. Это был чистейший восторг, абсолютное вдохновение — нечто подобное он ощущал от играющих музыкантов, которые наслаждались собственной игрой и звучанием творимой мелодии. София тоже наслаждалась. Своим рисунком.