– Завоевать дружбу непросто, – наставляет по телефону мама. – На это могут уйти годы.
Однако мама знает далеко не все. Не знает она про парней, нагрянувших к Мэй в первую неделю учебы.
Парни жалуются на вонь в коридоре, которая якобы ведет к ней в комнату.
– Как будто на этаже кто-то сдох, – говорят они, вваливаясь без разрешения в тесную комнатушку. Незваные гости одеты в шорты и сланцы, бейсболки низко надвинуты на лоб.
Ребята с энтузиазмом обнюхивают стол Мэй и тут же зажимают носы.
– Это здесь! Воняет отсюда. – Они тычут в нижний ящик стола. – Признавайся, кто у тебя там?
В ящике лежит вяленая треска, присланная мамой вместе с тремя плитками шоколада и двумя брусочками лавандового мыла.
– Это рыба по фирменному маминому рецепту, – объясняет Мэй. Рецепт трески – это то немногое, что мама унаследовала от своей матери, бабушки Мэй, единственной из всей семьи, родившейся в Китае, а не в Сан-Диего.
Мэй знает, что парни считают ее тихоней и постоянно провоцируют на разговор. Обычно она за словом в карман не лезет, но сегодня язык, как по волшебству, прилипает к нёбу.
– Господи! – восклицает Том. Он самый высокий из компании, играет в баскетбол за школьную команду. На лице у парня повязана красная бандана, как у добровольцев в госпитале времен Гражданской войны. – Ну и гадость!
Всякий раз, вспоминая тот случай и алую бандану, Мэй становится пунцовой от стыда.
В конечном итоге она выбрасывает треску в мусоропровод, расположенный в дальнем конце коридора. Пластиковый контейнер с шумом катится по жестяной трубе на десять этажей вниз, парни стоят рядом и контролируют процесс.
– Не ожидала от них, – признается потом Кара, из чего Мэй делает вывод, что именно соседка разболтала ребятам про запах, а ей почему-то не сказала.
Вот почему Мэй старается проводить как можно больше времени в университетском кафе. В тот памятный октябрьский день она сидит за столиком до упора, ждет, пока этаж опустеет, стихнет шум фенов, остынут утюжки для волос, а сокурсницы погрузятся в мудреные ритуалы студенческих клубов. Если повезет, парни благополучно отправятся ужинать.
Однако вечером, когда Мэй поднимается на этаж, ее встречает записка. Алой пастой на дверной планшетке выведено: «Куда пропала? Мы сваливаем». Послание, без сомнений, предназначено Каре.
Мэй отпирает дверь и видит, что соседка по-прежнему спит, свернувшись клубочком под одеялом. С верхней койки свисают ноги в черных сапогах.
– Кара? – тихонько окликает Мэй. Снаружи день клонится к закату. Безоблачное небо окрасилось розовым. Мэй щелкает выключателем. – Кара?