– Прости, не расслышала.
– Я говорю, почему ты безвылазно сидишь в комнате?
– Неправда, не безвылазно, – с бешено колотящимся сердцем возражает Мэй.
Сокурсник смотрит на нее скептически, как будто хочет уличить во лжи. Над верхним краем маски пробивается щетина – в карантине кое-кто из парней перестал бриться.
– Без обид, но тебя вообще не видно и не слышно, – произносит он.
Мэй читала, что экстренные ситуации сближают людей, однако в ее случае вышло наоборот. В памяти всплывает единственное дружелюбное лицо – Дженнифер с английского семинара. Если бы только она оказалась рядом! Девочки толком не знакомы, общались пару раз за ланчем. Как ни горько осознавать, но, похоже, Дженнифер – ее единственная подруга в колледже.
Мэй перевешивает сумку с плеча на плечо, просто чтобы занять руки.
Дорога к пункту назначения не занимает много времени. Подростки даже не пытаются скрыть разочарования.
– Спортзал? – возмущаются девочки. – Нас переселяют в спортзал?
Только временно, заверяют медсестры, хотя сами почти на грани истерики. Подозревают, что инфекция распространяется через систему вентиляции.
Двери спортзала открыли и зафиксировали заранее, чтобы никто не касался металлических ручек. Бактерии способны жить на поверхности до пяти дней, а вирус и того дольше.
– А может, вы просто врете?! – кричит Мэтью, когда полицейские заводят его внутрь. – Может, остальные ребята с этажа давно мертвы?
– Прекрати! – огрызаются сокурсницы.
Но Мэй в глубине души разделяет его опасения. Сложно понять, что в действительности происходит. Сложно отличить, где правда, а где ложь.
Баскетбольная площадка уставлена зелеными раскладушками, знакомыми всем, кто хоть раз смотрел репортажи об ураганах. Ряды постелей тянутся от одной сетки к другой, в изголовьях лежат свернутые в рулон синие одеяла.
– Ты как? – спрашивает Мэй у поравнявшегося с ней Мэтью.
Однако тот молча проходит мимо.
Студенты уже столбят спальные места: поставил сумку – мое! – эхо голосов перекликается со скрипом подошв по вощеному полу, а Мэй взбирается на верхнюю трибуну и звонит матери.
– Я пыталась дозвониться все утро, – сетует мама на том конце провода. – У меня от страха кусок не лезет в горло.
Мэй закидывает ноги на спортивную сумку, красный нейлон протерся от многолетних теннисных тренировок.
– Я тут подумала… – начинает Мэй и тут же осекается.
Ей тяжело продолжать. Семья так гордилась ее поступлением в элитный колледж – стипендия и прочее. С десятого ряда трибун суета в зале напоминает мышиную возню.
– В общем, – набирается духу Мэй, – когда все закончится, я, наверное, вернусь домой.