Что-то внутри сжалось от этих слов, зашлось, задрожало так, что слезы рыданием впились в истерзанное горло, содрали изнутри кожу, вызывая болезненный спазм.
— Даже так? С братом драться будешь?
— Если мою женщину позволяешь себе тронуть, не брат ты, а шакал.
Молчи. Молчи, Максим. Это же… это же, и правда, Шакал. Опасная тварь. Но лицо Шамиля вдруг изменило выражение, и он пожал плечами.
— Хм… знал бы, что настолько дорога, не тронул бы. Отпусти. Руку сломаешь.
Максим разжал пальцы, выпуская запястье главаря, и тот несколько раз тряхнул рукой, морщась от боли.
— Теперь знаешь. Проблемы у нас.
На меня даже не смотрит, только "брату" в глаза.
— Какие?
— Сбежал русский. Его свои отбили… и наших перестреляли. Обмен не состоялся. Один я вернулся.
Шамиль прищурился, носом потянул и смачно сплюнул.
— Твари ублюдочные, мрази. Это кто-то из своих сдал. Кто-то, кто знал об обмене.
Я смотрела то на одного, то на другого, и вдруг начало появляться ощущение, что здесь что-то происходит. Точнее, там… там при обмене что-то произошло. Что-то странное.
— Пошли, на улице обсудим. Надо новых пленных искать. Радмира и Мусу вернуть надо. За них уплачено.
Они вышли из комнаты, а я увидела на маленьком столике ножницы, которыми Дагмара резала бинты, схватила их и спрятала под подушку.
Рухнула на кушетку и снова глаза закрыла, чувствуя, как немеет все тело после пережитого ужаса и от ощущения надвигающейся катастрофы. Какого-то панического чувства, что вот-вот произойдет что-то необратимое и жуткое. После отвара Дагмары я все же уснула. И проснулась от того, что стало нечем дышать. Как будто я тону. Как будто в мои легкие забилась вода, и я не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть. Взметнулась, и все тело застыло от леденящего страха — мне на голову мешок натянули и изо всех сил давили его на шее. Шелест целлофана, спертый воздух и исчезающий кислород. Хаотично машу руками, пытаясь закричать, и слышу только собственное мычание. Если я продолжу сопротивляться, меня убьют, будут держать, пока я не задохнусь. Максим учил меня и этому…
Задержала дыхание и притворно обмякла в руках убийцы. Хватка тут же ослабла, и я упала обратно на постель с притворно широко открытыми глазами, рука осторожно проникла под подушку и сдавила ножницы. Надо мной наклонились, а я, резко обернулась, схватила этого кого-то за лицо и вонзила во что-то мягкое ножницы, силой опрокинула тварь на пол, ударила головой о бетон, сдирая с себя пакет и глядя на ту, что пришла меня задушить, а теперь лежала на полу и смотрела широко раскрытыми глазами в потолок с ножницами, торчащими из шеи. Джанан. Любовница моего мужа. Глупая дурочка. Я — жена смертоносного зверя, и я не менее опасна, чем он сам.