— Ждите.
Сказали нам и ушли. Исчезли за дверью сарая. Ждать пришлось довольно долго, и Андрей посмотрел на охраняющего нас террориста.
— Как долго ждать?
Тот посмотрел на меня довольно многозначительно.
— Говори при ней.
— Пленный на допросе. Когда закончат, тогда и увидите. Если он сможет говорить.
И ухмыльнулся. Я увидела, как Андрей сжал кулаки.
— Вы знали, что мы приедем. Почему допрос сейчас?
— Карим решает, когда допрашивать, а его действия не обсуждаются.
Я скорее почувствовала его, чем увидела, а потом резко обернулась и чуть не закричала. Они тащили его под руки, обмякшего, волочившего босые окровавленные ноги по земле. Заросший весь, растрепанный, в рваной одежде, залитой кровью. Лица не видно, он уронил голову на грудь.
Хотела броситься к нему, но бандит с автоматом вскинул руку и направил на меня дуло.
— Не дергаться. Когда позовут, тогда и зайдешь. Жди.
Меня впустили через несколько минут. Одну.
Когда зашла в отворившуюся дверь, которая вела в узкое затхлое и вонючее помещение, запахло сыростью. Меня проводили вперед по узкому коридору и спустили в подвальное помещение по узкой лестнице. Дверь за мной закрылась, а я прижала руку ко рту, чтобы не закричать. Я ожидала чего угодно… но только не этого… боже, не этого.
Максим висел на веревках. Как животные висят на крюках в скотобойне. И на нем живого места не осталось… Весь в синяках и кровоподтеках, вздувшихся следах от ударов плетью. Из ран сочилась кровь и сукровица. Одежда висела на нем жалкими лохмотьями. Макс опустил голову на грудь и, казалось, был без сознания.
Помещение маленькое, узкое, не развернуться. Нас разделяла узкая решетка с тонкими прутьями.
Я подошла к нему, тяжело дыша, сдерживая дикий вопль отчаянья. В таком состоянии невозможно кого-то слышать и чувствовать.
Я не знала, что сказать… у меня не было слов. На секунду мне показалось, что он мертв, я вцепилась в прутья руками, жадно вглядываясь в его лицо, стараясь уловить слабое дыхание. Уловила. Он дышал поверхностно, тяжело с перерывами. А я наоборот — задыхалась, и сердце заходилось от боли, оно кричало и корчилось, истекало кровью. Всхлипнув, я протянула руку, чтобы тронуть его, и в этот момент он дернул головой, чтобы избежать прикосновения.
Неужели увидел… неужели почувствовал, что я здесь?
— Максим… Максим, это я… ты меня слышишь? Я здесь. Я не оставлю тебя. Я… я сделаю все, чтоб тебя отпустили. Посмотри на меня, умоляю… пожалуйста.
Его голова слегка приподнялась, и он снова уронил ее на грудь. Дрогнули опухшие, багровые веки. Он пытался приоткрыть глаза и не смог. Я застонала от бессилия, от того, что с меня самой словно содрали кожу живьем. Как же сильно я чувствовала его боль каждой клеточкой своего тела. И уже не думала в этот момент о том, что он сделал с нами, со мной. Я просто понимала, что если он умрет, умру и я. Не смогу без него… Он часть меня. Темная, адская, беспросветная… но моя. Кусок моего сердца, кусок моей души. И в моей груди его сердце…