– Там внизу джентльмен хочет вас видеть, сэр. Он говорит – его зовут Макграт.
Дьюкейн вздрогнул. Файви предпочитал не входить в комнату, если можно было ограничиться простым заглядыванием в нее, и сейчас, склонясь под углом в сорок пять градусов, держась за дверную ручку, наклонился вперед. Даже его усы как будто подверглись действию гравитации.
– Где он? Я спущусь.
– Он в холле, сэр.
Когда Файви посторонился, Дьюкейн ощутил странный и незнакомый запах – какой-то сладковато-кислый аромат исходил от его слуги. Он поторопился отойти от него подальше. Файви спускался за ним по лестнице, мыча себе под нос «Бони Чарли».
Дьюкейн увидел огненно-рыжие волосы и голубые глаза Макграта. Но его тут же заслонила крупная фигура Файви, который, как танцор, сделал шаг в сторону, обогнал Дьюкейна, широко распахнул дверь маленькой гостиной и включил свет. Макграт смотрел не на Дьюкейна, а на Файви, который прислонился к косяку двери, приняв позу скорее зрителя, чем швейцара.
– Входите, прошу вас, – сказал Дьюкейн.
Макграт прошел мимо Файви, пристально глядя ему в глаза, и, войдя в комнату, опять обернулся к нему. Файви тоже устремил на него свой взор. Дьюкейн шел за Макгратом и опять вдохнул зловещий, слегка маслянистый запах. Файви почти отпрыгнул от двери и, напевая «Неужели ты не вернешься», удалился в сторону кухни.
Дьюкейн резко закрыл дверь:
– Довольно поздний час для визита, Макграт.
– Кто он такой? – спросил Макграт.
– Мой слуга.
– Мм, шикарный. Но кажется немного странным. С ним что-то не так?
– Нет. А что?
– А эти пятна на лице?
– Веснушки.
– По мне, так вроде он оспой болел. И косой немного.
– Садитесь, Макграт. Теперь расскажите, что привело вас ко мне. Надеюсь, у вас есть новая информация для меня.
Дьюкейн задернул занавески. Он сел на высокий табурет у камина и указал Макграту на кресло, обитое ситцем. Макграт сел.
– Итак, – сказал Дьюкейн, – давайте. Уверяю вас, вы не пожалеете, что рассказали мне правду.
Макграт наклонился вперед, пристально вглядываясь в лицо Дьюкейна. Он сказал:
– Вы имеете в виду, что оцените меня по заслугам?
Вот оно, подумал Дьюкейн. Он ответил:
– Если вы имеете в виду, заплачу ли я вам за новую информацию, то боюсь – нет. Я хотел сказать, что если потом выяснится, что вы скрыли от меня что-нибудь важное, то у вас будут серьезные неприятности.
Мысль о том, чтобы материально стимулировать Макграта – и тогда он, может быть, расскажет еще что-нибудь, – приходила в голову Дьюкейна, но он отверг ее. Парень казался абсолютно неблагонадежным и скорей мог бы разговориться, если б ему угрожали, чем прельстясь подкупом. Дьюкейн весь сжался, не желая входить в конфиденциальные или мнимосердечные отношения с ним, он был убежден, что в любом случае за деньги купит только ложь.