Лучше не бывает

Супругам Сесил, Рейчел и Дэвиду

Не так уж часто главе департамента, спокойно работающему у себя в кабинете на Уайтхолле, доводится услышать близкий и не оставляющий сомнений в его происхождении звук – грохот револьверного выстрела.

В это мгновение ленивый толстяк по имени Октавиен Грей («совершенная сфера» – так называла его жена) медленно выводил аккуратным мелким почерком на белой служебной бумаге затейливую фразу, одновременно наслаждаясь приятным, наводящим сонливость послевкусием выпитого за ланчем отличного бургундского. И вдруг – выстрел.

Октавиен выпрямился, потом встал. Сомнений не было. Выстрел прогремел совсем рядом, в этом же здании. Он ни с чем не спутал бы этот звук, хотя последний раз слышал его много лет назад в бытность свою солдатом. Его тело помнило этот грохот и напряглось в уже забытом ощущении противостояния ужасному и неизвестному.

Октавиен подошел к двери. Только отдаленный шум лондонских улиц нарушал тишину теплого, душного коридора. Он хотел крикнуть: «Что там? Что случилось?» – и не смог.

Он вернулся в кабинет и чисто инстинктивно направился к телефону – нити, связывавшей его с миром. Но тут же услышал – по коридору кто-то бежит.

– Сэр, сэр, случилась ужасная вещь!

В дверях стоял рыжий голубоглазый конторский курьер Макграт, губы розовели на побелевшем лице; его била дрожь.

– Убирайся. – Ричард Биран, один из подчиненных Октавиена, оттолкнув Макграта, вошел и закрыл за собой дверь.

– Ради бога, что это все значит? – спросил Октавиен.

Биран остался стоять, прислонившись к двери. Некоторое время он не мог отдышаться, а потом произнес, как всегда четко, своим высоким голосом:

– Послушайте, Октавиен, в это трудно поверить, но Рэдичи только что застрелился.

– Рэдичи? Силы небесные! Он мертв?

– Да.

Октавиен сел. Поправил белый лист на красной папке. Перечитал неоконченное предложение. Потом снова встал.

– Пойду… взгляну на него. – Он направился к двери, которую Биран распахнул перед ним.

– Полагаю, надо вызвать Скотленд-Ярд.

– Я уже взял на себя смелость сделать это.

Комната Рэдичи была этажом ниже. У закрытой двери собралась небольшая толпа. Безвольно опустив руки и открыв рты, люди внимали Макграту.

– Уходите отсюда, – сказал Октавиен. Они молча смотрели на него. – Возвращайтесь на свои места, – сказал он. Толпа стала медленно расходиться. – И вы тоже, – обратился он к Макграту.

Биран открыл дверь. Переступив порог, Октавиен увидел, что голова Рэдичи лежит щекой на столе. Зайдя в кабинет, Биран запер дверь, но после минутного размышления снова отпер.

Покрытая красноватым загаром складка на шее Рэдичи наползла на белый крахмальный воротничок. Первое, о чем подумал Октавиен, – открыты ли у него глаза, но, чтобы это узнать, надо было нагнуться и заглянуть в лицо. Левая рука свисала почти до пола. Правая лежала рядом с оружием – старым армейским револьвером. Октавиен почувствовал, что нужно срочно взять себя в руки, сделать несколько медленных вдохов, собраться и вспомнить, кто он, собственно, такой. Ему доводилось видеть много мертвых тел, но летним днем на Уайтхолле, с этой наползающей на твердый воротничок складкой шеи, еще никогда.