– Вы зашли теперь уже слишком далеко, Макграт. Этим теперь займется полиция. Что вы предполагали делать с этими письмами?
Макграт тоже поднялся на ноги. Его розовые губы чуть подергивались, он казался слегка взволнованным, но не обескураженным.
– Я надеялся, сэр, что мне ничего не придется делать с этими письмами. Я имею в виду, если вы продолжите платить мне небольшое месячное содержание, которое мне выплачивал мистер Рэдичи. Он делал это просто по-дружески, никаких конфликтов не было. И что значат два-три фунта для такого богатого джентльмена, как вы?
– Понимаю, – сказал Дьюкейн. – А если я пошлю вас и ваше месячное содержание к черту?
– Что ж, сэр, тогда я буду вынужден переслать эти письма молодым дамам. Я имею в виду – одной молодой даме письмо, написанное другой молодой дамой.
Письма были от Кейт и Джессики.
– Очень кстати, сэр, обратите внимание, что обе дамы писали от руки – чудесный почерк у обеих, осмелюсь заметить, и обе поставили даты, даже год. И конечно, у меня остались и конверты, на которых надписано ваше имя, да и марки имеются.
Действительно, письма были написаны с разницей в два дня.
Дьюкейн быстро обдумал сложившуюся ситуацию. Конечно, не может быть и речи о том, чтобы идти на поводу у этого подлого мошенника. И в то же время было невыносимо представить, что Кейт и Джессика…
Он сказал:
– Боюсь, вы совершили просчет, Макграт. Каждая из этих молодых дам, как вы их называете, полностью осведомлена о моих чувствах к другой. Ваша угроза бесполезна, мне совершенно безразличны ваши предложения.
– Я надеюсь, что вы простите меня, сэр, – сказал Макграт, – не то чтобы я хотел назвать вас лжецом, но не мог же я прийти к вам совсем без подготовки, верно? Я провел свое маленькое расследование. Хотите знать как? Как вы видите, обе дамы пишут на роскошной бумаге с адресами и телефонами. Они написали имена ясно и отчетливо, дай им бог здоровья, и не так уж трудно было узнать их фамилии. Тогда я позвонил каждой из них и спросил, могу ли я поговорить с другой, и каждая из них была очень удивлена и сказала, что не знает такого имени.
– А вы изобретательны, Макграт, – сказал Дьюкейн. Он стал читать письма.
Письмо Кейт было таким:
О мой дорогой Джон, как я скучаю по тебе, кажется, еще сто лет надо ждать, когда наступят чудесные выходные. Мне неприятно думать, что ты совершенно одинок в Лондоне без меня, но скоро мы снова соединимся. Ты моя собственность, ты знаешь, а у меня развито чувство собственности! Я требую своих прав! Не будь вдалеке от меня долго, мой милый, поторопи день и час. О, как это чудесно, Джон, говорить с тобой о любви и знать, что ты чувствуешь то же самое! Люблю, люблю, люблю.