— Кем же вы работаете? — подал голос Касымов.
— Я не работаю, я учусь — в педагогическом техникуме, на последнем курсе.
— Кажется, в нашем полку учителей прибыло, — заметил Рашидов и… рассмеялся.
Когда они объяснили девушке в чем дело, она тоже рассмеялась и назвала свое имя — Светлана. Друзья назвали свои. На что девушка отреагировала неожиданным вопросом:
— Рустам — это по-русски Роман. А Шараф?
— Наверное, Шурик, Александр, — предположил Рашидов.
В этот миг девушка вдруг заметила, что у Касымова порван рукав на гимнастерке.
— Как же вы в таком виде вернетесь в свое училище?
И тут же нашла выход из ситуации:
— Мы с бабушкой живем в пяти минутах отсюда. Пойдемте к нам, я зашью вам гимнастерку.
— А мы не стесним вас? — забеспокоился Касымов.
— Ерунда, пойдемте. К тому же кино уже почти кончилось, а это последний сеанс.
И спустя несколько минут друзья оказались в гостях у Светланы — в ее тринадцатиметровой комнате в коммуналке, окна которой выходили на зеленые аллеи бульвара Дзержинского. И первое, что поразило в этом жилище Рашидова — большой книжный шкаф с книгами, стоявший в углу. И пока хозяйка, усевшись на диван, взялась зашивать гимнастерку его друга, Рашидов достал из шкафа томик со стихами Пушкина.
— Вы любите поэзию? — спросила у гостя девушка, заметив, чью именно книгу он взял с полки.
— Кто же не любит Пушкина? — улыбнулся Рашидов. — Впрочем, мне еще далеко до моего друга Рустамжона, который знает все стихи Александра Сергеевича практически наизусть.
— Неужели все? — с явным недоверием в голосе спросила девушка.
— Давайте проверим, — ответил Рашидов и, открыв томик посередине, зачитал первые строки одного из стихотворений:
— Весна, весна, пора любви,
Как тяжко мне твое явленье…
На этом месте Рашидов прервал чтение и взглянул на друга, ожидая от него продолжения. И тот с ходу продекламировал:
— Какое томное волненье
В моей душе, в моей крови…
Как чуждо сердцу наслажденье…
— Здорово! — всплеснула руками Светлана и тут же попросила: — А еще?
Рашидов полистал книгу и нашел новое стихотворение:
— В отдалении от вас
С вами буду неразлучен…
Едва он замолчал, как Рустам тут же продолжил:
— Томных уст и томных глаз
Буду памятью размучен;
Изнывая в тишине,
Не хочу я быть утешен, —
Вы ж вздохнете ль обо мне,
Если буду я повешен?
— Печальная концовка, — вздохнула Светлана и вновь взглянула на Рашидова: — А есть ли что-то оптимистическое?
И Рашидов нашел новое стихотворение:
— Если жизнь тебя обманет,
Не печалься, не сердись!..
И снова Рустам продолжил практически с ходу:
— В день уныния смирись:
День веселья, верь, настанет.