— А если я захочу, чтобы Василий вместо тебя туда сгонял? Он, как ты сам говоришь, парень молодой и хваткий.
— Не получится, — покачал головой Игнатов.
— Это почему же?
— Ты же сам говоришь, что с командировочными туго стало. А у Васи молодая семья — жена и грудной ребенок — ему каждая копейка для семейного бюджета дорога. А я мужик холостой и вполне могу пожертвовать своим червонцем на билет до Харькова.
— Неужели кровные отдашь?
— А чего не сделаешь ради дела.
— Было бы дело стоящее, а тут какая-то нэцкэ.
— Во-первых, это окимоно. А во-вторых, она одна несколько сотен тысяч стоит. Заметь, не наших, а долларов. Теперь смекаешь, почему этот боксер с ножичком так энергично бился за эти фотографии? Он явно не хотел, чтобы они к нам попали. Да и потом — не люблю я, когда моих агентов ножом по горлу чикают.
— Рассчитываешь, что тебе с этих сотен тысяч что-то на пенсию перепадет?
— Мне о пенсии думать рано.
— Тогда понятно — мечтаешь снова на Петровку вернуться?
— Чем черт не шутит. В общем, оформляй мне командировку. И про положенные тринадцать рублей в сутки вставить не забудь.
— Ты же сказал, что свои кровные выложишь.
— Я и не отказываюсь! Но будет лучше, если все будет по закону. Кажется, к этому нас призывает с высоких трибун наш новый Генеральный секретарь? А он, как известно, слов на ветер не бросает.
17 июня 1983 года, пятница.
Ташкент, Ленинградская улица, дом 9, КГБ Узбекской ССР
Следователь союзного КГБ Аркадий Габрилянов налил из графина воду в стакан и протянул его мужчине, который сидел напротив него на другом краю стола. Мужчина принял от следователя стакан и стал жадно пить, утоляя мучавшую его все время допроса жажду. Глядя на двигающийся кадык пьющего, Габрилянов достал из кармана рубашки платок и вытер со своего лица обильно струившийся пот. Несмотря на работающий на всю мощь вентилятор и раскрытое настежь окно, в кабинете было жарко, как в парилке, из-за установившейся в городе сильной жары, которая по-узбекски называлась чилля.
— Ну, что, Саматов, будем признаваться или нет? — обратился следователь к мужчине, когда тот, осушив стакан до донышка, поставил его на стол. — Вас изобличают сразу двое ваших хороших знакомых — Суюнов и Макхамов, а вы все упорствуете. Нехорошо.
— А если они меня оговаривают? — вытирая рукой губы, предположил Саматов. — Я же вам уже сто раз говорил, что этих людей видел всего лишь один раз в приемной министра Эргашева. Знакомство у нас было шапочное — длилось всего лишь две-три минуты. Какой смысл этим людям передавать мне такие огромные деньги — двадцать тысяч рублей?