И, надо сказать, у меня получилось – из зеркала в холле на меня смотрел подтянутый, хмурый, атлетически сложенный мужчина. Если не знать, что ему всего двадцать два, можно было бы попасть впросак, потому что выглядел я сейчас гораздо старше. Быть может потому, что впервые за долгое время как следует уложил изрядно отросшие, успевшие выгореть на солнце волосы. Не посчитал нужным как-то смягчить огрубевшую из-за постоянно пребывания на воздухе кожу. Строгий военный мундир придал мне еще больше солидности и превратил в настоящего боевого офицера. Ну а то, что в глазах застыло мрачноватое предвкушение… что ж, сегодня я шел умирать. Правда, впервые делал это при полном параде.
Свадьба в империи – вещь не то чтобы очень скучная, но невероятно утомительная, особенно для молодоженов. В моем старом мире на их долю тоже доставалось немало испытаний, но здесь, на Тальраме, заключение брака являлось событием не только ответственным, но и по-настоящему священным. Поэтому начиналось оно с первыми лучами солнца, а заканчивалось глубоко за полночь.
Ночь накануне свадьбы молодые проводили в специально отведенных помещениях городского храма. Совершали сразу несколько омовений, в том числе водой из храмового фонтана. Усиленно молились. Морально готовились. А рано утром появлялись в главном зале и, преклонив колени перед ликами своих богов, выслушивали долгую-предолгую молитву сперва в исполнении жреца, а затем уже и друг друга. Там же, в храме, совершалось собственно таинство брака, но, прежде чем жрец объявлял брачующихся мужем и женой, примерно в полдень таинство останавливалось, и молодым полагалось ровно на два часа остаться наедине. На это время двери храма закрывались. Из зала выходили даже жрецы. Молодую пару оставляли абсолютно без присмотра… но вовсе не затем, о чем вы подумали: перед заключением священного союза жениху и невесте давали время исповедаться. Перед собой и перед богами. Каждому на это выделялся ровно час. И считалось, что после такого душевного стриптиза молодые узнавали друг о друге все то тайное, сокровенное и подчас не очень хорошее, о чем в обычное время люди не говорят.
Так сказать, последняя попытка одуматься. Возможность избежать серьезной ошибки, расплачиваться за которую паре придется всю оставшуюся жизнь. Считалось, что чем искреннее будет это взаимное обнажение душ, тем крепче и плодотворнее получится союз. Только после этого, если никто не произносил слов отказа, вернувшийся жрец заканчивал обряд, руки молодых обвязывали лентой из живых цветов, такие же живые венки возлагались брачующимся на головы. И в окружении почетной свиты, все это время терпеливо ждавшей снаружи, новоявленная супружеская пара возвращалась в отчий дом. Но лишь в тот миг, как они переступали порог родного жилища, их официально принимали в абсолютно новом качестве.