И Ларочка, внутренне хохоча над собственным хулиганством, загадала ужасное: «Пойдите, товарищ Мессинг, в каморку к старушке Ивановне и отнесите ей… отнесите ей… стакан водки!»
Соседи папы Морского по коммунальной квартире были людьми очень добрыми, и когда их дочь выросла, не выгнали ее бывшую няню на улицу, а оставили жить в семье. Служившая еще в дореволюционные времена кладовой каморка была оборудована под комнатку, и дряхлая Ивановна, ничем не выдавая своего присутствия, спокойненько спала там днями напролет. Естественно, ни о наличии в квартире дополнительной комнатки, ни о проживании тут старушки Вольф Мессинг знать не мог, и уж тем более никому никогда в голову не пришло бы предложить милой скромной бабушке выпить водки.
– Думайте о загаданном поручении! – говорил тем временем Вольф Мессинг, не выпуская Ларочкиной руки. – Думайте лучше! Думайте сильнее!
Он немного покружил с Ларисой по комнате, потом, к ее полному ужасу и восторгу окружающих, взял со стола рюмку и наполнил ее из графина.
– С вашего позволения, это будет все же не стакан, – артист насмешливо посмотрел на Лару. Та затравленно закивала, соглашаясь. – Думайте еще! Думайте сильнее!
Не выпуская Ларочкиной руки, Мессинг решительно вышел из комнаты. Взволнованный Морской кинулся следом. Толпа любопытствующих тоже вывалила в коридор. Гипнотизер решительно проследовал к входной двери и застыл напротив расположенной слева неприметной двери в бывшую кладовую.
Ларочку раздирал стыд. Вольф Мессинг оказался куда воспитаннее дочери хозяина квартиры. Он выполнил поручение, не нарушив при этом правил приличия. Элегантно держа рюмку на поднятой вверх ладони, гипнотизер подошел к двери каморки, осторожно постучал и, услышав в ответ удивленное «да?», заглянул в нее.
– Не соблаговолит ли уважаемая дама присоединиться к нашему застолью? – спросил он Ивановну. Та, конечно же, вежливо отказалась.
Ларочка была шокирована:
– Как? Как вы догадались, что я про нее думала? Как узнали, что она здесь живет?
– Такова природа искусства, дочь, – с молчаливого согласия гипнотизера, ответил за него папа Морской. – Не волнуйся, другие загадывали для нашего гостя куда более нелепые задания.
Вспомнив о «других», Ларочка снова помрачнела, и папа Морской, словно тоже прочитав ее мысли, вполголоса спросил Мессинга:
– Моя подруга… Вернее жена моего друга выбежала недавно от вас в расстроенных чувствах. Она спрашивала, что будет завтра. Что вы ей сообщили?
По лицу Вольфа Мессинга судорогой пробежала тень. Он молчал.
– Если это не положено говорить по правилам игры, вы хотя бы намекните! – попросила Ларочка. – Света – она очень хорошая. Она наш очень большой друг…