В одно из этих посещений, затесавшийся меж прочих оперов, Алямов спросил Радзина: не известно ли ему случайно что-нибудь еще об одном убийстве – криминального авторитета Ларионова.
Радзин лишь болезненно пожал плечами: этого человка он лично не знает, хотя фамилию его безусловно слышал… Нет, его компания не имеет никаких отношений с криминальными вожаками и, Радзин очень надеется, что так будет и впредь.
Больше Алямов к нему не ездил, чего Радзин совершенно не заметил.
Даже в болезни Радзин держал свои обещания. Заграничный паспорт для Зоечки по его указанию был изготовлен за неделю, Зоечку привезли в ОВИР, чтобы расписаться и получить документ. Вместе с паспортом порученец Радзина вручил ей толстый конверт, в котором лежала запечатанная банковскими ленточками стопка в десять тысяч долларов. Порученец потом сообщил, что Зоечка настойчиво пыталась узнать текущий адрес Радзина, чтобы отблагодарить и помочь превозмочь болезнь, но тот, не моргнув глазом, ответил, что господина Радзина, учитывая его тяжелое состояние, отвезли в частную лечебницу где-то в Северных Альпах.
Порученец – молодой человек, работавший у компании Радзина чуть более полугода, – докладывал все это Радзину лично совершенно ровным и даже чуть монотонным голосом, не подняв взгляда выше положенного, и Радзин, внимательно его выслушав, сделал вывод, что этот юноша имеет очевидные шансы на успех в жизни и достоин скорого продвижения.
Через неделю в домике появилась Юлия. Сиделки Радзина в это время не было. Минут за двадцать до того она предупредила, что зайдет ненадолго на свой участок, и только потом Радзин понял, что ее отсутствие с Юлией было оговорено заранее.
Юлия вошла в его комнату и вначале просто молча села на краю постели. Радзин тоже молчал. Говорить о чем-либо с ней у его не было ни физических, ни душевных сил. Она сидела очень тихо – Радзин даже не мог уловить ее дыхания – а потом вдруг повалилась на постель в изножьи, обхватив сквозь одеяло ноги Радзина и зашептала тихо, но внятно: «Прости! Прости! Я умоляю тебя, прости меня! Я люблю только тебя, я никого никогда не смогу полюбить! Избей меня, если хочешь, но только прости, я сама не понимала, что делаю…»
И еще много и долго в том же духе говорила Юлия. Радзин был совершенно ослаблен болезнью – неудивительно, что он не имел возможности долго сопротивляться. Когда спустя час вернулась сиделка, Юлия, переодевшаяся в домашнее и готовившая ужин, с благодарностью отослала ее обратно. На размер зарплаты сиделки это никак не влияло, и она немедленно удалилась.