– Альрин, – тихо проговорил Эллагир, слегка нагнувшись к девушке. – Нужна будет Стрела Эххара. Всего одна! Не промахнись!..
Получив утвердительный кивок, маг снова выпрямился, метнув в Коршуна яростный взгляд.
– Я усовершенствовал чары Скаладара, – усмехнулся он. – Как и некоторые другие заклинания.
– Скажите, какой успех, – язвительно протянул Сандар, однако в его голосе засквозили нотки уважения. – Может, у тебя и против моего Покрова Тьмы что-нибудь найдется?
– Может быть, – задиристо и звонко выкрикнул Эллагир, сделав шаг вперед.
Сандар снова зашелся смехом.
– Ты что, невнимательно слушал свою подругу? До утра, пока солнце не вернулось на небо, я непобедим!
– Ты учил нас, что нельзя недооценивать врага, – негромко заметил юный чародей, собирая пальцы в символ. – Сегодня ты сам совершил эту ошибку.
И, глядя в темно-синее ночное небо, громко, гордо, чеканя каждое слово, он произнес:
– Aen Daerthaero sava'akh!
Крик ужаса застыл у Альрин на губах, едва она услышала начало заклятья. Замер Тангор, вспомнив, как уже слышал эту формулу, когда Эллагир пытался разогнать тучи и призвать солнечный свет. Как чародейка ругала его за то, что он по незнанию подверг себя смертельной опасности.
“Если магу не под силу призвать солнце, из-за естественных причин, например, в подземелье, или ночью, – он умирает, Эл” – далеким эхом отдалось в его голове сказанное тогда.
Точно истукан, в немом изумлении, позабыв про собственное заклинание, которым хотел ударить молодого выскочку-мага, стоял оцепеневший Сандар, которого ученики почти столетие назад прозвали Коршуном.
Застыл, не дыша, весь Делор, и горы окрест, деревья и травы, скалы и камни, птицы, звери и люди в этой части мира, – все замерли, и Эллагир, творя Зов Дартаэра, слышал только биение своего сердца.
А потом, разорвав темное небо, на землю упал первый солнечный луч. Следом – еще один. И еще. За всю историю магии этого мира, это был первый и единственный раз, когда солнце, следуя зову древнего заклинания, взошло на небе в неурочный час.
– Traekkart Ehhara! – раздался в этой звенящей тишине мягкий девичий голос, и сиреневая молния, соперничая в яркости с солнечными стрелами, сорвалась с пальцев Альрин.
Магистр, чье настоящее имя не было известно никому, и которого все знали, как Сандара, рухнул на обломки камней, которыми некогда был вымощен его собственный двор. Выражение крайнего удивления навеки осталось на его лице, в которое теперь можно было смотреть безо всякой опаски. С первым лучом солнца Оберег Файнара развеялся, и заклинание, брошенное Альрин, прожгло Коршуна насквозь. Черная мантия местами обуглилась и еще тлела, когда к лежащему на уступе телу подошел Тангор.