Это улыбка, которую я видела в клубе Себа. Улыбка, которая впервые дала мне понять, что Майлз, возможно, привлекательней, чем кажется.
– Я тоже думаю, что поцелуй – это серьезно, – произносит он, так низко и хрипло, что меня от звуков его голоса точно мороз продирает по коже, и я вздрагиваю.
– И ты для меня – нечто особенное, – добавляет Майлз, и я судорожно стискиваю пальцы.
Он – лучший друг Себа, такая же неотъемлемая часть этого мира, как скачки, тиары и тартан.
Но, если кому-то удается пробить брешь в его обороне, оказывается, что Майлз очень веселый и добрый. И милый. И целуется как профи.
– И что мы теперь будем делать? – спрашиваю я, и эти слова на удивление громко звучат в пустом сарае.
– Улыбочку! – произносит чей-то бодрый голос, и мы, повернувшись, видим на пороге Глиннис.
Рядом с ней стоит фотограф.
– Это даже лучше, чем поцелуй на поле, – заявляет Глиннис, шагая к нам с распростертыми руками, словно она расставляет актеров на сцене. – Фитци сейчас снимет из-за машины, чтобы всё это выглядело как бы украдкой, приватно…
Я удерживаюсь от намека, что нарочно позировать для «приватной» фотографии как-то глупо. Честно говоря, я еще слишком ошеломлена поцелуем, чтобы говорить.
Майлз, впрочем, никаких проблем не испытывает. Пока Глиннис распространяется о ракурсах, количестве фотографий и «положении рук», он делает шаг вперед, по-прежнему держа меня за талию.
– Нет.
Глиннис замолкает, шевеля пальцами в воздухе, как будто это слово вызвало внезапный сбой в системе.
Затем она издает легкий смешок.
– Ох, Майлз, – говорит она, отмахиваясь, – я понимаю, что неловко быть вот так застигнутым, но, честное слово, это займет всего минуточку, а потом…
– Нет, – повторяет Майлз. – Я не хочу, чтобы нас фотографировали. Это… – он указывает на нас обоих, – не для газет.
В груди у меня ноет от гордости и от восторга, когда он стоит вот так, вздернув подбородок и стиснув зубы. Всё то, что обычно делает Майлза надменным и вредным, выглядит очень притягательно, когда направлено на защиту моей чести.
Глаза у Глиннис лезут на лоб, и она издает какой-то странный звук.
– Разумеется, для газет, – возражает она. – Именно поэтому вы и проводите время вместе.
Не сводя с Майлза взгляда, она упирается руками в бока.
– А поскольку репортеру «Сан» несколько дней назад удалось сфотографировать, как Себ и Дэйзи вместе выходят из паба через заднюю дверь, у нас просто нет выбора.
Блин. Надо было догадаться, что мы не так неприметны, как думал Себ.
Я открываю рот, чтобы объяснить Майлзу, что в нашем визите в паб не было ничего незаконного – ну, отчасти было, хотя не между мной и Себом – но он по-прежнему смотрит на Глиннис.