— Интересное письмо, — задумался Горн, — однако оно не подписано и не указывает на господина епископа напрямую.
— Я совершенно ничего не знаю и об этом письме, — снова подал голос Глюк, — это наверняка какие-то интриги!
— Соблаговолите взглянуть ещё и сюда.
— Что это? — удивлённо спросил швед, разглядывая поданный ему листок бумаги. — Какие-то каракули…
— Это урок его высочества Карла Густава, — охотно пояснил фон Гершов, — однако обратите внимание не на то, что начертал наш принц, почерк которого, увы, действительно далёк от совершенства, а вот на эту строчку.
— Не понимаю, к чему вы клоните?
— Сравните почерк в письме и в этой строчке. Вам не кажется, что сходство очевидно?
— Да, пожалуй…
— Дайте-ка посмотреть, — протянула руку Катарина и, получив листок, внимательно его изучила, — да, я помню. Вы, ваше преподобие, тогда пеняли принцу на отсутствие успехов в каллиграфии и укоряли в невнимательности на уроках Закона Божьего. Это ваш почерк, не так ли?
— Ваше высочество, — закричал Глюк, — это заговор! Я ни в чём не виноват! Дайте мне оправдаться!
— Замолчите, негодяй, — вспыхнула шведская принцесса, — у вас ещё будет возможность оправдываться перед королевским судом! И я очень надеюсь, что он обойдётся с вашим преосвященством без всякого снисхождения. Увести его!
Подоспевшие стражники тут же заломили голосящему епископу руки и потащили прочь. Пошедшая пятнами Катарина, проводив его преосвященство злобным взглядом, решительно двинулась по направлению к своим покоям. Остановившись у дверей, она обернулась к фон Гершову и Горну и заявила срывающимся голосом:
— Епископа держать под арестом, никаких прогулок и свиданий! Вы, Гершов, должны приготовить к отправке необходимые документы, и не забудьте сделать копии. Вы, Горн, отвечаете за доставку негодяя, — в голосе принцессы прорезался сарказм, — в Швецию. У вас ведь есть корабль? Распорядитесь, чтобы его немедля подготовили к плаванию. И последнее, господа: надеюсь, у меня нет надобности объяснять вам, что дело это совершенно секретное и не подлежит оглашению?
Оба офицера немедля выразили своё полное согласие поклонами. Когда они подняли головы, герцогиня уже вышла. Швед и померанец обменялись взглядами, далёкими от взаимного восхищения, однако так ничего и не сказав друг другу, двинулись в разные стороны. Выходя из зала, Густав Горн выругался про себя и пробормотал: "Что-то здесь не так…".
Вечером того же дня младший фон Гершов вернулся в трактир госпожи Гротте. Фрау Анна, встретив постояльца как ни в чём не бывало, тут же предложила ему ужин.