Шурка доверчиво пристроилась на груди Марты и попыталась заснуть. Пусть она не была ей настоящей матерью, но, как видно, чувства маленькой девочки передались попавшей в её тело взрослой женщине, и та чувствовала невероятную привязанность к своей нынешней маме. Та скоро заснула, чувствуя, как рядом с ней бьётся маленькое сердечко, а вот самой принцессе сон долго не шёл. Она пыталась разобраться в своих чувствах к человеку, который считался в этом мире её отцом, и никак не могла прийти к определённому выводу. С одной стороны, он не совершил ничего выходящего за рамки привычного для своего круга поведения. Напротив, он не забыл свою любовницу и даже, по-своему, заботился о ней, присылая подарки и дав дочери своё имя и титул. С другой, она испытывала просто иррациональную злость по отношению к самодовольному мужлану, бросившему на попечение матери обесчещенную им девушку с прижитым от него ребёнком.
Возможно, дело было в том, что Шурка сама росла безотцовщиной. Отец ушёл от них, едва она родилась. Старшая сестра – Алёна ещё хоть как-то помнила его, а вот Саше достались лишь неровно оторванные половинки фотографий и глухое молчание рано постаревшей матери в ответ на расспросы дочки. "Нет, мой Ванька не такой, он бы меня никогда не бросил! — внезапно подумала она, и ей вдруг стало грустно. — Господи, а ведь я звала его, тогда!" – обожгла сознание новая мысль. "А вдруг он тоже где-то в этом мире, раз уж я здесь?" Впрочем, это показалась ей уж совершеннейшей дичью и девочка, сбросив последние остатки сна, решительно отогнала их от себя.
Все вокруг спали, включая их охранника. Возможно, где-то были бодрствующие часовые, но девочка их не видела. Ногу ужасно давил узел от шнура, которым она была привязана к дереву и она попыталась его поправить. Неожиданно Сашу осенило. Дело в том, что Иван, о котором она только что вспоминала, служил на флоте и, вернувшись, показывал разные занятные штуки, в том числе – как вяжутся морские узлы. Тот, что был у неё на ноге, назывался не то шкотовым, не то шлюпочным, но главное было не в названии, а в том, что его было легко развязать. Нужно было только знать как. Зажмурившись до боли в глазах, она попыталась восстановить в памяти его пояснения. Затем, ещё раз всё хорошенько ощупав, решилась и через несколько секунд оказалась свободной. Теперь можно было попытаться улизнуть, однако мысль о том, что придётся бросить мать показалась ей кощунственной. К сожалению, ту вязал другой разбойник, и даже беглый взгляд, брошенный на узел, со всей отчётливостью показал, что она с ним не справится.