— Говори, раз начал!
— Да я, собственно, всё уже рассказал. Боюсь, он готов совершить ту же ошибку, что я собирался сделать с Эббой.
— Проклятье! — вырвалось у Катарины и на глазах её показались слёзы.
— Что с тобой? — забеспокоился брат.
— Я не могу сейчас всё бросить и отправиться в Москву. Интересы моих детей требуют, чтобы я оставалась в Германии. Будь прокляты и этот мерзкий датчанин, и Глюк, и император!
— Прости, сестра, в этом есть и моя вина.
— Оставь, я сама была дурой, что послушала твои посулы. Да-да, не смотри на меня так, я знаю, чего ты добивался! Но, Господи всеблагий, что же мне делать?
— Тебе нужно ехать. Даю слово, что Кристиан не откусит от вашего герцогства даже самого маленького кусочка и мой племянник, помимо царского венца, будет носить ещё и герцогскую корону!
— Ты думаешь, ещё не поздно?
— Конечно! Я, получив это послание от Иоганна, сразу же ответил, что ты выедешь к нему при первой же возможности.
— Хм, — напряглась Катарина, и даже перешла на "вы". — Интересно, а когда же вы, дорогой брат, собирались сказать об этом мне?
— Не смотри на меня так. Вот заключим помолвку, и ты сможешь отправляться. Можно даже на моем корабле.
— Ты с ума сошёл, мне же надо собраться, в конце концов. В Москве ведь вообще ничего нет!
Если не вспоминать трагических событий, с которых началось это путешествие, то его можно было бы назвать приятным. Они ехали по землям Бранденбургской марки, останавливались на постоялых дворах, затем двигались дальше. Погода стояла самая приятная, днём уже не было жарко, но ночи ещё не стали холодными.
Болеслав вёл их маленький отряд умело и быстро. Так что спустя четыре дня их мог бы догнать разве что имперский гонец, регулярно меняющий лошадей. Наверное, поэтому беглецы немного расслабились. Во всяком случае, Марта. Они с фон Гершовым всё время ехали рядом, иногда беседуя, иногда просто молча. Им было хорошо в компании друг друга и можно было сказать, что они подружились. Во время одной из остановок удалось приобрести для бывшей камеристки шпагу и ушить одежду, так что теперь она выглядела, как обычный молодой дворянин, путешествующий по своей надобности.
Тем временем, неугомонная Шурка по мере возможности старалась внести оживление в их монотонные будни, то есть, говоря иначе, донимала своих спутников разговорами. Но фон Гершов был от природы молчалив, так что она переключилась на Иржика, тем более, что ехала теперь вместе с ним. Другой одежды им найти в дороге не удалось, а крестьянский мальчик, сидящий вместе с пусть небогатым, но дворянином, вызывал у встречных ненужные вопросы. Ушлая девчонка быстро выудила из слуги, что он коренной пражак,