– И что теперь делать?
Она спросила это скорее у себя, у мироздания, вопрос был риторическим, но Старостин принял его на свой счет. Снова снял очки, неловко крутя их в руках и близоруко щурясь. Было видно, что ему не нравится то, что он должен сказать.
– Как вы знаете, лекарства от старости не существует, – осторожно начал он. – Я бы советовал вам больше отдыхать, не перенапрягаться, пить витамины, возможно, переехать туда, где много воздуха и солнца…
– И сколько мне осталось? – перебила его Рита, наконец возвращаясь в реальность.
Профессор снова пошамкал губами.
– Если будете беречься, еще несколько лет. А если нет… – Он развел руками.
Из отделения диагностики Рита выходила в полной прострации. И даже не столько от диагноза – если быть честной с самой собой, то он был вполне ожидаем – сколько от своего отношения к нему.
Она вдруг поняла, что ей не страшно. Страшно было, когда она не знала, что с ней, теперь же, узнав, она как будто успокоилась. Полтора года назад, когда она уже думала, что умирает из-за своего дара, ее разрывало на части от эмоций. Хотелось бежать, что-то делать, как-то пытаться спастись. Было до невозможности больно думать, что маленькая Соня останется без матери, что бабушке придется хоронить не только сына, но и внучку.
Сейчас же ничего этого не было. Ни страха, ни желания бежать. Но и пустоты внутри, которая поглощала бы все эти чувства, тоже не было. Рита словно знала, что выход есть. Нужно просто его найти.
* * *
Лера давно уже не чувствовала себя такой дурой, как сейчас. Когда-то, когда она только вышла из психушки и они с Марком и Ксенией организовали свой магический салон, такое ощущение посещало ее часто.
Ей не было трех лет, когда родители отдали странного ребенка, с которым не могли справиться, в интернат. Там ее все боялись, на уроки с другими детьми она не ходила. Учителя занимались с ней отдельно, но глаза ее при этом всегда были завязаны плотной повязкой, а на слух информацию она запоминала плохо. Домашние задания, конечно, выполняла по учебнику, но, не поняв материал во время урока, разобраться с ним самостоятельно не могла. Тем более тяги к учебе она не имела, а учителя и не настаивали. Никому не было дела до образования странной девочки, которая едва ли когда-нибудь покинет стены психиатрической больницы.
Затем Марк пытался восполнить кое-какие пробелы в ее знаниях, приносил ей обучающие книги и фильмы и даже говорил, что она быстро учится, но нагнать потерянные девятнадцать лет она все равно не смогла бы. К тому же у Леры уже сформировался круг своих интересов, и она не слишком старательно изучала то, что ей не нравилось. Именно поэтому она очень часто чего-то не понимала и говорила глупости. И если Марк был сдержан, то Ксения никогда не стеснялась ткнуть ее носом в ошибки, заставляя испытывать чувство собственной глупости.