— Их бы вырезать, проклятых! — Меза заскрежетал зубами. — Эх, кабы я прежние руки имел…
Низея присмотрелась и увидела, что правая рука охотника была совсем перебита ударом Аслана. Она висела как ненужный обрывок, и даже в темноте можно было разобрать пятна запёкшейся крови, которою была покрыта у Мезы правая часть тела от плеча до колена.
— Слушай, Низея, — внезапно заговорил Меза. — Ты тоже могла бы… У меня и нож есть.
И он достал левой рукой откуда-то из-под себя длинный нож, который сверкнул в темноте тусклым, лоснящимся блеском. Неизвестно, когда и как этот живой полутруп успел стащить его у лурских жён.
— Возьми, — шепнул он повелительно.
И Низея протянула руку и взяла нож. Это было их оружие, принесённое с солнца, и оно сверкало так же как его доспехи.
— Он спит тут же, вон в этой кибитке, — шипел Меза змеиным шёпотом. — Убей его.
— Кого? — спросила тихо Низея.
Она хорошо знала, о ком говорил неукротимый Меза.
— Солнцева сына, — сказал Меза. — Это их князь, а они — его люди. Жрец говорил: род его прямо ведётся от солнца.
Род Ассиев, действительно, вёлся от солнца. Луры верили этому так же твёрдо как Меза и Низея. От солнца до Аслана считалось только двенадцать поколений.
— Если бы он умер, — шептал Меза, — они бы оставили нас.
— А разве боги умирают? — сказала Низея.
— А разве ты не видела? — возразил Меза с оттенком гордости. — Вот эта рука моя, — он указал глазами на свою искалеченную руку, — убила небесного жителя и небесную лошадь. Ты тоже поди и убей.
Низея долго молчала.
— Я не смею, — шепнула тихонько она.
— Не смеешь, да?..
Меза завился на месте как раненый змей.
— Сгорит наше «Гнездо»!.. И Дед, и внуки, и дом, и помост… Они разобьют младенцев о чёрные сваи!.. Исчезнет корень селонов, забудется имя, изгладится след!..
Глаза его метали молнии. Он привстал на колени, истерзанные лурскими собаками, и грозным чудом как-то простёр вперёд свою изувеченную руку, словно творя заклинания, потом со стоном упал вниз.
Низея закрыла руками лицо.
— Не проклинай хоть селонов, — шепнула она. — Я повинуюсь. Пойду, убью…
Как чёрная змея, которая залезла в мышиную норку на поиски добычи, Низея скользнула в кибитку Аслана, лурского князя. Её смуглое лицо как будто выцвело и стало как глина. Но она встала твёрдой ногой на ступицу колеса, согнулась и шагнула через мягкий порог. В руке у неё был острый нож. Она была как дух-истребитель, который в полночное время тоже влезает в людские жилища с ножом и сетью в руках на ловлю душ у сонного народа.
В кибитке слабо горела плошка, налитая жиром. Ибо потомки солнца не спали в темноте. Юный князь спал один в палатке, в знак своего высокого сана.