Но шаман сказал: «Тут сядете».
7.
Людей налетело как комаров.
Пришли люди льда, у них рты длинные.
С моря пришли сумеречные ламуты. Когда-то уплыли в море на острова, теперь тоскуют. Их иногда в сумерки при коротких лучах заходящего солнца видеть можно на берегу. У тунгусов, например, скулы выдаются остро и резко, и женщины у тунгусов неуклюжие, а ламуты просто тоскуют.
Даже Корел пришел — юноша, рожденный от медведя человечьей самкой.
Косолапый, мохнатый, крепкий, сел на землю в сторонке. Сопел, наклоняя тяжелую, как травяная кочка, голову. Кутличан примостился рядом. Ну и что, Корел не причесывается никогда, зато ест коренья.
Ждали семью старого ламута Мачекана, но он не пришел.
Спросили, где старый ламут? Никто не знал, только Корел молча сопел.
Тогда Корела тоже спросили, почему не пришел Мачекан, что он думает? Корел мохнатой рукой почесал мохнатую голову. Он так думал, что старого Мачекана, наверное, тунгусы съели.
«Тунгусы не едят ламутов».
«Значит, убили тунгусы, а съели другие».
Это могло означать, что тунгусы только убили старого ламута, а какие-то совсем другие (может, люди?) съели всю семью, ходят теперь сытые по сендухе. Явятся на праздник — как узнать? Спросишь, почему сытый, — такой ответит: отец кормил. Спросишь, а где отец, — посмотрит подозрительно: дескать, отец на реке Алазее, в урасе спит, самый сон. В общем, отстали от Корела, нельзя на празднике ссориться, да и отца — деда сендушного босоногого уважали. К тому же мог старый Мачекан не явиться совсем по другой причине. Говорят, опять видели в сендухе красного полосатого червя. Вот тунгусы вечно ссорятся с алайями из-за пастбищ с сочным ягелем, а красному червю все равно. Он так велик, что не ест ни траву, ни ягель, ни ягоду морошку, а нападает только на самых крупных зверей, человеком не брезгует. Даже самого крупного убьет, сжав в красных блестящих полосатых кольцах, весь светится красным и синим, как северное сияние. Увидишь такого — спать не будешь. А красный червь спит. С аппетитом ест, потом с аппетитом спит. Дети мертвецов выглядывают из нижнего мира, бросают в красного червя камнями — все равно разбудить не могут.
8.
«Сильно тяжелое не бери».
Это Кутличан, конечно, запомнил.
На берегу мелкой речушки положили семь камней, от маленького до совсем большого — такого, что взглядом не поднимешь. Кто сел на землю, кто стоял, все равно каждый все видел.
Солнце светило ровно. От мошки, комара дымокуры жгли.
Первым подошел к назначенному месту широкоплечий эрбетке-омок, отряхнулся, как озерный гусь, взял в руки первый камень, небольшой, подержал над головой. Вот смотрите, вот как красиво он держит над головой камень. Это всем понравилось, но на третьем камне эрбетке-омок замедлил движения. Сперва как бы уверенно понес к плечу камень, а не донес. Мог еще раз попробовать, но камень упал на землю, а такое не разрешалось.