— Ийй-хо-хо-ооо! — заорал я, как сумасшедший, долбя пятками толстую бронированную шею.
Дракон, задрав голову, проревел воинственный клич и, как танк, понесся вниз, снося перед собой мелкий кустарник. Мы выскочили на останки старой каменистой дороги, позади нас словно поработал гигантский каток. С разбегу, мой дракон врезался в молоденькие поросли леса, птицы с жалобными криками шарахались в стороны из-под ног дракона. Не дракон, а корабль — он пер на пролом с напористостью носорога. Кустарник быстро закончился и дракон, натужно взревев, как бульдозер, полез на холм. Я вздрогнул, когда услышал на вершине холма ответный рев другого, пробудившегося от сна дракона. Битва гигантов была не для меня, мой дракон еще был почти не объезжен. Дракон, вскинув голову, потряс ею. Я попробовал оглядеться по сторонам. «Кажется, скоро будет моя остановка», — подумал я, но все плыло и кружилось перед глазами, оставалась счастливая надежда на мою крылатую звезду и прозвище Баловня судьбы после того, как я услышал тяжелую поступь родственничка моей лошадки. Я не хотел мешать их теплой встрече и, закрыв глаза, отпустил руки.
Я высоко подлетел, чуть ли не поцеловавшись с солнцем, а внизу подо мной мелькнула оскаленная пасть и бешено вращающиеся огненные блюдца-глаза. Описав широкую дугу, я, подобно падающему метеориту, при абсолютном молчании, до боли прикусив язык, врезался в зеленую стену листвы. Кажется, я ударился о ствол дерева и покатился вниз, уже потеряв сознание. Последняя моя мысль — «Испания, коррида. Я не увижу никогда!», вспыхнула и тут же перегорела.
18
«Он сказал: «Поехали» — и взмахнул рукой»
Я даже не знаю, сколько времени провалялся, а когда очнулся, меня окружала тишина, как на кладбище, я не слышал ни рева драконов, ни чьих-либо криков, показалось, что весь этот кошмар, просто приснился. Тишина, как мантия девственницы, смущенно окружала меня. Меня скрывала густая и высокая трава, ветер слегка раскачивал ее и она, словно разумная, склонялась надо мной своими ласковыми венчиками, любопытно рассматривая. В небе медленно плыл белый батон облака. Я улыбнулся ему, но не было сил помахать рукой и передать привет далекому северу — они плыли в ту сторону. Все тело ныло и протестовало против каких-либо движений. Кряхтя и стеная, я с превеликом трудом сел. Ощупав себя, я с сожалением и недоверием понял, что, кажется, цел. Сильно болела левая лодыжка и даже начала потихоньку распухать, этого еще не хватало. Кривясь, я поднялся на ноги и огляделся. Я лежал у основания холма, рядом с древней дорогой, подобно дряхлому удаву, то появляющейся, то исчезающей среди густого травяного холма. Прямо передо мной лежали останки древней крепости и там, на вершине холма, показалась пестрая кавалькада всадников. Кто бы они не были, у меня не было сил и охоты бежать и скрываться. Я медленно заковылял к подножию дороги, то и дело останавливаясь, морщась и пробуя разглядеть приближающихся всадников, но солнце, вынырнув из-за останков, стены ослепило меня — подлое солнце. Всадники увидели меня, часть из них, пришпорив коней, устремилась мне навстречу. Теперь я хорошо разглядел их — впереди, на моей Элегии восседала принцесса, за ней Крис и Василиск, за ними — Звездочет и компания. «Черт возьми!» — пошептал я, не испытывая никакой радости — может быть потому, что не испытывал здоровья. Со мной оставались только боль и усталость.